Разбирая древние легенды: как зародился праздник новруз — история азербайджана
Т.Касимова
В тех странах, где никому не придет в голову сомневаться, что год начинается 1 января, у астрономов и астрологов свое летоисчисление. И год здесь начинается с точки весеннего равноденствия. Весеннее равноденствие – это до сих пор основа цикличных астрономических наблюдений, при которых необходимо определить период обращения, к примеру, Марса вокруг Солнца, и общепринятая “реперная точка” календарей, когда на практике проверяется их точность. А еще в этот день отмечают праздник Новруз.
Когда люди впервые стали отмечать этот праздник, приходящийся на день весеннего равноденствия, история четкого ответа не дает. Название “Новруз” закрепилось за ним в 1-м тысячелетии до новой эры, когда создавались священные тексты “Авесты” – великой книги зороастризма.
Запретили Новруз впервые в VII веке, когда Азербайджан попал под власть Арабского халифата. Но тогда победа осталась за Страной Огней – слишком глубокими, слишком сильными оказались корни.
Следующими запретить Новруз попытались уже большевики. Запрет продержался практически до краха СССР. Далее, бороться с Новрузом попытались афганские талибы, и тоже безуспешно. Слишком уж многое связано с этой датой – с наступлением весны, с пробуждением природы, с праздником первой вспашки…
Свет путеводной звезды
Человечество копило навыки и знания на протяжении всей своей истории. Нам, живущим в век спутниковой навигации и точнейших карт, где указаны и памятники истории, и бензозаправки, и придорожные мотели, но вряд ли способным найти на небе навигационные звезды, трудно представить себе, как должны были знать звездное небо наши предки, для которых звезды и Млечный путь были единственным ориентиром.
И не случайно, что большинство древних праздников связаны именно с астрономическими явлениями: загадочными и в то же время постоянными, где ощущается дыхание высших, неподвластных человеку сил. Новруз, приходящийся на день весеннего равноденствия — пример классический.
Цвет огня
Как того и следовало ожидать, попытки приспособить Новруз к мусульманской религии предпринимались неоднократно. Так или иначе, у приверженцев распространенной в Турции секты Бекташи этот день считается днем рождения Али, одного из сподвижников пророка Мухаммеда; днем свадьбу Али и дочери пророка Фатмы; датой последнего паломничества пророка Мухаммеда и днем, когда Али стал халифом, что придает особое значение этому празднику.
В Узбекистане духовники убеждали паству в связи Новруза с торжеством мусульманства, с событиями в жизни пророка Мухаммада, который, спасаясь от преследований, покинул Мекку и отправился в Медину — в знак благодарения за это и должен торжественно отмечаться Навруз. Приготовление же ритуальной пищи в этот день соотносилось с именем Фатимы-биби.
В странах «золотого миллиарда» и российских СМИ Новруз байрамы часто даже называют «мусульманским новым годом». На самом же деле праздник этот значительно древнее, чем мусульманская религия как таковая, к тому же мусульманский календарь — лунный, год в нем 354 полных дня, а началу его соответствует Гурбан байрамы, или Ид-аль-Фитр. Который из-за того, что лунный календарь не соответствует солнечному, а значит, периоду обращения Земли вокруг Солнца, приходится то на лето, но на зиму, то на весну, то на осень — и это при том, что в арабских странах издревле совершенствовалось искусство астрономии, и многие «общепризнанные» астрономические термины до сих пор имеют арабское происхождение.
Так или иначе, не случайно, что афганские талибы объявили Новруз «языческим» праздником, а их узбекские последователи устраивали накануне праздника взрывы на ташкентских рынках.
В Азербайджане не скоро забудут, что именно духовенство не позволило возродить Новруз байрамы в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов, когда на волне общей оттепели в СССР этот праздник по инициативе Шихали Гурбанова отмечался в Баку официально. Вскоре Новруз пришелся на дни мухаррама, и духовенство потребовало празднества отменить. А затем политическая ситуация и в Москве, и в Баку изменилась, и Новруз вновь де-факто попал под запрет.
Тем не менее во многих мусульманских странах Новруз — это официальное начало нового года. Рассказывая об истории Новруза, многие ссылаются на средневековые восточные источники. Так, в трудах арабского историка XI века Абу Рейхана аль-Бируни (973-1048) «Дары древних народов», «Гануни-масуди» («Законы счастья»), «Ат-тахафим», в антологии (на арабском — рисале) О.Хаяма (1045-1131) — «Новрузнаме», в трактате арабского историка XI века Низамульмулька «Сиясетнаме» («Книга о политике») содержатся ценные сведения о происхождении Новруза и путях его распространения среди народов Востока.
В «Новрузнаме» Омара Хаяма читаем: «Джамшид издал указ о наречении этого дня именем Новруз. Повелел он праздновать ежегодно в начале фарвардина (первого дня марта) и новый год отсчитывать с этого дня».
Факт празднования Новруза в древности нашел свое отражение и в лучших образцах литературы Востока. Так, в «Шахнаме» («Книга о царях») Фирдоуси указывает, что праздник этот отмечался в первые дни фарвардина — первого месяца иранского календаря. В «Искандернаме» («Книга об Искандере (Александре Македонском)») Низами Гянджеви, «Садди-Искандерин» («Звезда удачи Искандера») Алишера Навои отмечается, что за 350 лет до нашей эры Новруз считался самым значительным народным празднеством. Не случайно в поэме Низами «Искандернаме» герой прибывает к правительнице Барды царице Нушабе в день Новруз байрама.
Согласно популярной и тиражируемой является легенда, согласно которой в день весеннено равноденствия, то есть в день Новруза, был обожествлен Заратуштра — пророк и основатель зороастризма. Уже в «Авесте» Новруз байрам зафиксирован как празднество поклонения изобилию, предвещаемому природой.
Сказать, что в обрядах Новруза и сегодня многое указывает на его зороастрийские корни — ничего не сказать. Обряд очищения последней среды уходящего года — прыжки через костер, — свечи на традиционной хонче, восьмиконечные звезды, точнее, две четырехконечные звезды, символизирующие единство огня, воздуха, земли и воды — все это передаваось из поколения в поколение. Даже обычай посещать накануне Новруза могилы усопших связан с зороастрийскими культами: согласно им, дух погибших Форохар на этот праздник возвращается на землю и проводит несколько дней среди родственников.
Праздник, согласно древним иранским легендам, установил мифический царь Джамшед, связывают его и с именем не менее мифического персидского царя Кайумарса Первого. Однако показательно, что древние таджикские легенды, где речь идет о персидском царе, тем не менее указывают на Азербайджан.
Согласно им, Каюмарс правил тридцать лет и за это время ввел в обиход трон и корону, научил людей готовить еду, а из шкур зверей — шить одежду. В период правления Ахеменидов (VI-IV века до н.э.) празднование Навруза стало официальным, и в исторических источниках иранских народов это связывают с царем Джамшедом.
Мухаммадхусайн Бурхон в своем произведении «Бурхони котеъ» (XVII век н.э.) пишет, что вначале Джамшеда звали «Джам», что означает «царь», «великий султан». Однажды он вышел в путь и дошел до Азербайджана. В тот день солнце дошло до первой точки месяца «Хамал». Он приказал установить на высоком холме красивый трон и взошел на него, украсив голову расписной короной. Как только взошло солнце, его лучи упали на корону и осветили всю округу. На пехлевийском языке слово «луч» звучит «шед». К имени царя добавили слог «шед» и с тех пор его стали называть Джамшед, что означает «царь света». В тот день провели большое торжество, которое и назвали Наврузом.
Куда более интересные и интригующие сведения содержатся в трудах древнегреческого географа Страбона, согласно которым, жители Междуречья собирались в день Новруза в храмах огня. Праздник, свидетельствует Страбон, продолжался 13 дней и завершался выходом в поле. Упавшие на участников церемонии солнечные лучи рассматривались как знак счастья и благополучия в течение предстоящего года.
А ведь земля, расположенная между великими реками Востока — Тигром и Евфратом или Фиратом — это еще и тюркский Киркук, тот самый, откуда началась слава арабской нефти. И где точно так же, как в Азербайджане, где исстари говорили на том же языке, горели святые огни, выходившие прямо из Земли — как в Баку, как в южноазербайджанском Азершехре — «Городе огня».
Уже потом историки придут к выводу: человеческая цивилизация могла зародиться именно здесь, где соединились вода, огонь и плодородная земля. И отсюда рукой подать и до двойной вершины Агрыдага, и до таинственных петроглифов Гямигая, до огней Атешгяха и Чирахгала в окрестностях Баку…
Сегодня уже трудно найти человека, который бы ни разу не слышал этих названий: Шумер, Междуречье, Ур, Ларс… Древнейшая и неизученная цивилизация, от которой остались удивительной красоты «материальные памятники» — и множество загадок. После разрушения Ура, когда шумерская цивилизация перестала существовать, ее, скажем так, «материальные следы» — круглые постройки-толосы и особая узорчатая керамика — появляются на Южном Кавказе.
И как минимум не стоит отметать «с порога» весьма серьезные доказательства, что наследников цивилизации Шумера следует искать среди тюркоязычных народов. Где основа магического орнамента — знакомая еще по Шумеру восьмиконечная звезда, где свое воплощене богини Иштар — Умай.
Как свидетельствуют историки, в 1970 году на берегу сибирской речки Иссык археологи раскопали древнейший курган, где их удивленным взорам предстал скелет воина в золотых латах. А рядом с ним лежала серебряная чаша с восьмилепестковой розеткой и древнетюркским руническим письмом. Вердикт ученых был однозначный: орнамент восьмилепестковой розетки четко прослеживается в искусстве древнего Шумера, имея культовое значение, связанное с представлениями о богине Иштар, она же — Умай.
А на одной из скал в верховьях Енисея обнаружили высеченное изображение волка с оскаленной пастью и закинутым на спину хвостом. Это, по мнению ученых, одно из самых древних из известных изображений Бозгурда, или Небесного волка, чей культ тоже неразрывно связан с Новруз байрамы.
Время Небесного Волка
Как утверждают историки, культ волка, сильного, свободолюбивого зверя, которого нельзя ни сломить, ни приручить, был распространен у многих народов.
Но куда меньше известно другое: волк — традиционный спутник бога Солнца. Египетский бог Упуаут (Вепуат), чьим священным животным был волк, со времени возвышения культа солнечного бога Ра становится спутником бога солнца, сражающимся с противником Ра — змеем Апопом.
Историки сходятся во мнении, что волк на Востоке у древних тюрков и монголов являлся основным тотемом, почитался, как прародитель. Его называли «Кек Курт», где слово «кек» означает небо и голубой цвет, а «курт» — корень слова «куртулуш» — спасение, избавление, освобождение. Прочитать смысл «Кек Курт» нетрудно — это «Голубой Небесный Спаситель». Сильный, свободолюбивый и умный зверь действительно мог вскормить и спасти от гибели случайно найденное дитя.
«Голубогривый волк» — так именовали самых великих богатырей в киргизских дастанах. По одной из татарских легенд благородный Белый Волк взял татар под свою защиту и вывел их из гор и лесов, где они заблудились, лишь одному ему известными волчьими тропами. Связь женщины с Волком присутствует в легендах племен, населявших Камчатку. Алтайские тюркские племена изображали волка на шаманских бубнах, обращались к волку в молитвенных песнопениях.
Стоит упомянуть и о том, что к примеру, даже само происхождение имени башкирского народа (южное Предуралье), обязано национальному тотему-покровителю — Волку. «Баш-кир» — искаженное «баш курт» или буквально — «главный, головной, матерый волк». Кстати, в Алтайских горах находится множество вершин именуемых одинаково — «Волчья гора».
Образ Небесного Спасителя, обозначаемый именем Небесного (Голубого) Волка проходит через всю канву повествования древнего памятника письменности «Огуз-наме». К тому же в тюркских языках слова «небо» и «голубое (синее)» обозначаются одним и тем же словом и являются взаимозаменяемыми синонимами.
Из другого сказания становится ясно, что празднование Новруза связанно с еще более ранними представлениями народа:
«В те далекие времена, когда Сын Огуза (эпического прародителя тюрок-огузов) жил в пещере. Зимы были холодными, а порой и голодными. Вот почему весной, летом и осенью запасался он на зиму, собирал и укладывал в пещере все доступные ему мирские блага. В одну лихую годину зима выдалась суровая и долгая. Кончились припасы Сына Огуза и ничего ему не оставалось, как на тринадцатый день Большой чилли (азерб. — два самых холодных месяца зимы). Большая чилля продолжается сорок дней, Малая чилля — двадцать дней после этих сорока) выйти наружу, чтобы найти себе пропитание. Ходил он, бродил, но ничего найти не смог. Борода его покрывалась инеем, руки-ноги вконец замерзли. Когда в глубокой печали, уставшим, он возвращался домой, повстречался ему в пути волчонок.
— Откуда и куда бредешь ты, Сын Огуза, в такую непогоду? — спрашивает волчонок. Поведал ему Сын Огуза о напасти, свалившейся на его голову. Посетовал, что мол, бывают месяцы, когда сыты и довольны, живем, но бывают месяцы, когда от голода мрем. Одни месяцы хвалил, другие хулил Сын Огуза.
И сказал волчонок: — О Сын Огуза! На развилке этой дороги увидишь ты отару овец, сноп пшеницы, прялку и еще ручную мельницу. Забери все себе в пещеру. Мясо овечье употреби в пищу, шерсть овечью спряди в нити, сшей себе одежду, из шкуры овечьей скрои тулуп. Зерна из колосьев пшеницы перемели на ручной мельнице, испеки себе хлеб. Так доживешь до весны. Но смотри: пуще глаза своего береги мои дары. Должен ты сам выхаживать овец и растить колосья. Ягнят будешь вынашивать на руках своих. Зерна, посеянные в землю, будешь поливать потом своим. Но если не выполнишь всех условий — трудно будет жить тебе, Сын Огуза…
Подошел Сын Огуза к развилке дороги, увидел и забрал к себе в пещеру все, о чем говорил волчонок. Зиму прожил в достатке и довольстве, а весной выгнал отару на горные склоны, посеял зерна в землю, день и ночь неустанно ухаживал за отарами, лелеял проросшие желтые колосья. И такое изобилие посыпалось на Сына Огуза — приходи и смотри! С того дня Сын Огуза прилежно трудился круглый год, с того дня — тридцатого дня Большой чилли, когда повстречал он волчонка, — принялся готовиться Сын Огуза к празднику. Пять дней в году беспечно ел и пил, пел и плясал, праздновал с родными и близкими Сын Огуза. С той памятной встречи повел отсчет дням нового года Сын Огуза, назвав этот день — Новруз. Возвел он этот праздник в обычай, ибо Новруз принес ему удачу…».
В турецкую Анатолию праздник Новруз, отмечаемый в день весеннего равноденствиия, принесли султаны сельджуков. Во время правления Мелиншаха в Сельджукской империи был составлен календарь, в котором год начинался в Невруз. Этот календарь назывался «Таквим-и Мелики», «Таквим-и Султани» и «Таквим-и Джелали». Падишахи в Османской империи придавали особое значение. Сочинялись стихи в стиле, называемые Неврузие, и выносились на суд падишаха и его приближенных. В этот праздник главный астролог двора представлял новый календарь, за что получал премию, носившую название «Неврузие Бахшиши».
В этот день наносились визиты, из специй готовились различные соусы, называвшиеся Неврузие и предлагались султану и его семье. В Анатолии Новруз байрамы также носит названия Невруз-и Султан, Султан Невруз, Наврыз, Март Докузу. Показательно и другое. В древних зороастрийских культах Новруз, «Новый день» — это еще и выход из замкнутого времени, и не усмотреть здесь созвучия с тюркскими легендами о выходе во внешний мир, откровенно говоря, невозможно.
Храни меня, Семени…
Не меньше в Новруз байрамы и земледельческой «тематики». В тексте «Авесты» прямо говорится, что Новруз — праздник земледельческого плодородия, первого сева, знаменующий начало нового благополучия, довольства, достатка. Семени, традиционный атрибут Новруз байрамы, прямо указывает на его связь с земледельческими культами, где весна — время пробуждения природы. В Азербайджане именно в день Новруз байрамы начиналась пахота, и это имело глубочайшее символическое значение.
Своя легенда, связанная с проросшими зернами пшеницы, есть и у центральноазиатских народов. Согласно ей, в стародавние времена иноземные захватчики вторглись в чужие земли. Много дней и ночей обороняли свой город его жители. Однажды кончились запасы воды и пищи, в городе начался голод. Рассказывают, как одна пожилая женщина заметила на земле цепочку муравьев, нёсщих на себе зерна пшеницы. Она собрала эти зерна и сварила из них вкусную и целебную пищу — сумаляк. Отведавший ее становился сильнее и здоровее.
И, как того и следовало ожидать, сложная и многообразная история Новруз байрамы переплавляется в обычаях и традициях этого праздника, который остается самым любимым и почитаемым в Турции и Азербайджане, в странах Центральной Азии, Иране, Афганистане…
Новруз — единый и многообразный
В Азербайджане Новруз байрамы — один из самых любимых и древних праздников. И вряд ли есть необходимость подробно описывать его обычаи. Празднование Новруза начинается задолго до его наступления: четыре последние среды уходящего года открывают дорогу весне и посвящаются четырем стихиям зороастризма: воздуху, земле, воде и огню. Особенно ярко и пышно отмечается по традиции последняя, «од чершенбеси», когда обычай советует минимум трижды перепрыгнуть через горящий костер — это считается обрядом очищения. Вряд ли стоит напоминать о традиционных сладостях, выпекаемых на Новруз: пахлава, шекербура, шоргогалы…
Обязательным атрибутом является хонча, где должно быть минимум семь компонентов орешков, сладких сухофруктов… Вряд ли имеет смысл подробно описывать обычай «гуршаг атды» — «анонимное» угощение сладостями детей.
Но сегодня, после запретов и гонений, мы, увы, помним лишь малую часть обычаев, связанных с Новрузом. И постепенно возрождаются многие его обычаи — от народных фольклорных персонажей «кеса» и «кечала» до традиционных танцев и плясок, ярких «новруз кярванлары», выступлений канатоходцев, соревнований силачей. И самое главное, теперь приходится по крохам восстанавливать песни, народные игры и ритуалы, многие из которых просто невозможно повторить в городских условиях.
Именно в день Новруза начинались полевые работы, и на свежевспаханном поле проходили особые ритуальные игры, участники которых свято верили, что если во время веселой церемонии они пожелают друг другу изобилия, как следует попросят у Светлого Неба, Голубого Неба, Черного Неба достатка, то и урожай будет обильным, и дни будут удачливыми.
Проявлялись здесь и кочевые культы и обычаи, к примеру, теперь уже малоизвестный обряд «сая», то есть заготовки верхней части обуви, где отразились древние представления о гармонии человеческих отношений. Согласно им, к изобилию и благоденствию ведут три пути. Первый из них — возжелать изобилие и торжественно возгласить о нем; второй путь — неустанный труд во имя этого блага; и, наконец, третий путь к изобилию — отказ от злонамеренности, взаимоподдержка, стремление к добропорядочности, справедливости, милосердию.
«Обряд заготовки сая» начинается с того, что старший чабан, подгоняя отобранных овец к калиткам тех, кто владел ими — «овечьих беков», требовал перед окотом «долю саячы» — животных для раздачи тем, у кого не было овец и баранов. Считалось, что этот обычай, в основе которого лежала «обрядовая благотворительность», способствует удачному приплоду у овец, за чем вполне ясно прочитывалось всеобщее благополучие.
А вот еще один мифический персонаж Новруза — Хыдыр Наби — это уже явный след сплава народных верований с зороастрийскими культами. огня, то есть солнца, земли, воздуха и воды. Согласно этим представлениям, основным условием благополучия и изобилия до наступления Новруза является своевременный приход Хыдыр Наби — вестника и дарителя перечисленных выше первостихий, способных разбудить и обновить природу.
По общепринятому народному поверью, Хыдыр Наби должен принести с собой Солнце, чтобы оно согрело мир; Хыдыр Наби должен ступить на землю, чтобы земля не пожалела своих благ для сына человеческого, распахнула засовы черной своей сокровищницы; Хыдыр Наби приходом своим должен принести тепло, чтобы в пригожую погоду человек смог без помех собрать взращенный урожай; Хыдыр Наби должен принести с собой воду — символ всего сущего. Вот поэтому люди в преддверии Новруза ожидали явления Хыдыр Наби, а само ожидание воплотили в особый обряд: вечерами люди всходили на вершины гор, держа в руках свечи, и там выражали свои надежды на приход Хыдыр Наби.
Единого сценария празднования Новруза в разных странах не существует. Не совпадают обычаи даже в разных регионах одной страны. Но при всей несхожести обычаев и легенд Новруза в разных странах есть и много общего. Как и любой новый год, Новруз следует встречать за обильным столом и в новой одежде. Накануне праздника следует расплатиться со всеми долгами и, самое главное, простить обиды — все зло и неприятности следует оставлять в старом году.
Это праздник, который сопровождается играми и плясками, по которым молодежь стосковалась за зиму. И самое главное, практически везде его считают праздником прежде всего весны и молодости, надежд на лучшее и обновления природы.
Из архивов газеты ЭХО
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
В официальных документах царской России ХIX — начала XX вв. этого человека называли просто — Исмаил Хан. Поистине уникальная личность, участник двух войн, отдавший военной службе 69 лет своей жизни, кавалер многочисленных наград Российской империи, Исмаил Хан вошел в историю как руководитель героической обороны крепости Баязет в июне 1877 г.
Исмаил Хан родился 5 января 1819 г. в семье Эхсан хана Нахичеванского, будущего генерал-майора русской армии, управляющего Нахичеванским ханством, а позже одноименной провинцией.
Образование Исмаил Хан получил в Тифлисской гимназии. С юных лет под командованием отца служил в Коннице Кенгерли. Конница Кенгерли (250 человек из бывшего Нахичеванского ханства), а также четыре конно-мусульманских (азербайджанских) полка были сформированы еще в годы русско-турецкой войны 1828-1829 гг. главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом, генерал-адъютантом графом И.Ф. Паскевичем.
Паскевич очень высоко ценил воинскую доблесть азербайджанцев. Так, например, в рапорте императору Николаю I от 25 июля 1829 г. он подчеркивал: «…не должен умолчать о похвальном усердии… находящихся со мною полков мусульманских; службой их я совершенно доволен; во всех сражениях они дрались отлично храбро, в атаках были всегда впереди, бросались даже мужественно и твердо на неприятельскую пехоту; большая часть пушек, знамен и пленных отбита ими…»
За «отличное мужество, примерную храбрость и постоянное усердие» 26 октября 1830 г. четыре конно-мусульманских полка и Конница Кенгерли были награждены Николаем I особыми почетными знаменами.
В 1837 г. Конница Кенгерли в качестве почетного конвоя сопровождала прибывшего на Кавказ императора Николая I:«Спустившись в долину, я увидел перед собою выстроенную к бою бесподобную конницу Кенгерли, в однообразном одеянии и на чудесных лошадях; начальник ее Эхсан хан, подскакав ко мне, отрапортовал по-русски, как бы офицер наших регулярных войск… Я сделал смотр конницы Кенгерли, которая сопровождала меня оттуда до Эривани».
В составе почетного конвоя находился и 18-летний Исмаил Хан. В числе других он был награжден императором серебряной медалью на ленте ордена Св. Владимира. Первого мая 1839 г. Исмаил Хан начал свою службу в российской императорской армии, вступив в Закавказский конно-мусульманский полк наибом (помощник командира сотни). Пятнадцатого октября того же года полк прибыл в Варшаву.
Закавказский конно-мусульманский полк из 600 человек был сформирован в 1835-1837 гг. при Отдельном Кавказском корпусе указом императора Николая I по ходатайству генерал-фельдмаршала князя И.Ф. Паскевича. После завершения формирования полк был направлен в Варшаву к Паскевичу, где и нес службу более 20 лет — вплоть до своего расформирования в 1857 г.
За отличие по службе 28 октября 1840 г. Исмаил Хан был произведен в прапорщики. В конце декабря 1841 г. — в поручики, а 20 марта 1844 г. за отличие по службе — в штабс-капитаны. Третьего марта 1845 г. высочайшим приказом назначен был состоять по армейской кавалерии при Отдельном Кавказском корпусе. В августе 1845 г. был пожалован орденом Льва и Солнца 3- й степени от Персидского шаха.
В сентябре 1847 г. Исмаил Хан был назначен начальником Конницы Кенгерли. За отличие по службе 5 февраля 1853 г. произведен в капитаны. После упразднения Конницы Кенгерли, в июле того же года, назначен был состоять при Кавказской армии. В июне 1853 г. Россия разорвала дипломатические отношения с Турцией и оккупировала дунайские княжества. В ответ Турция 16 октября 1853 г. объявила войну России. Так началась Восточная (Крымская) война.
Как и в предыдущих войнах, образовалось два театра военных действий: Европейский и Кавказско-Малоазиатский. Десятого ноября Исмаил Хан был назначен начальником вновь сформированной Эриванской бекской дружины, вошедшей в состав Эриванского отряда русских войск. В период войны царские власти вновь приняли решение о формировании конно-мусульманских полков. По высочайшему указу было сформировано четыре конно- мусульманских полка пятисотенного состава.
С 1 мая по 5 декабря 1854 г. капитан Исмаил Хан — заместитель командира 4-го конно-мусульманского полка. С 22 апреля по 5 июля принимал участие в боевых действиях с противником в районе Игдыра, Караван-Сарая, Оргова, 17 июля в составе Эриванского отряда под общим командованием генерал-лейтенанта барона Карла Врангеля, участвовал в разгроме 12-тысячного корпуса Селим паши на Чингильских высотах с последующим занятии Баязета 19 июля.
В дальнейшем участвовал в действиях в районе Абас-геля, Мысуна, Дутаха, Диадина, Кара-килиса, Алашкерта (Топрак-кала) и т.д. В конце декабря войска вернулись из Баязетского санджака в Эриванскую губернию на зимние квартиры.
За боевые отличия в период Крымской войны 4 августа 1855 г. Исмаил Хан был переведен в Лейб-гвардии его величества Казачий полк уже как ротмистр и с состоянием при Кавказской армии, а 13 октября 1856 г. награжден орденом Св. Станислава 3 степени с мечами. Третьего апреля 1860 г. Исмаил Хан был произведен в полковники; 22 сентября 1867 г. высочайшим приказом за выслугу в офицерских чинах 25 лет гвардии полковник Исмаил Хан был награжден орденом Св. Владимира 4 степени с бантом.
В январе 1868 г. был пожалован орденом Льва и Солнца 2 степени со звездой от Персидского шаха. В сентябре 1872 г. за отличие по службе был награжден орденом Св. Станислава 2 степени с императорской короной. С 1 сентября 1876 г. в виду возможной войны с Турцией была объявлена первая частичная мобилизация армии, начат сбор и формирование милиционных (иррегулярных) частей по штатам, утвержденным главнокомандующим Кавказской армией великим князем Михаилом Николаевичем.
Семнадцатого апреля 1877 г. войска Эриванского отряда русских войск, в составе которых был и полковник Лейб-гвардии Казачьего полка Исмаил Хан, перешли государственную границу и через Чингильский перевал вышли к Баязету. Турки, узнав о подходе больших сил русских войск, оставили крепость; 18 апреля Баязет был занят небольшим отрядом русских войск во главе с подполковником А.Ковалевским, который был назначен командующим войсками Баязетского округа. Основные же силы Эриванского отряда продолжили движение вглубь территории противника.
Пятого мая 1877 г. приказом главнокомандующего Кавказской армией великого князя Михаила Николаевича полковник Исмаил Хан был назначен командиром вновь формировавшегося Эриванского конно-иррегулярного полка. Полк вошел в состав конно-иррегулярной бригады генерал-майора Келбали Хана Нахичеванского. Бригада имела задачей прикрытие государственной границы от возможного вторжения противника на территорию Эриванской губернии.
Четвертого июня генерал-майор Келбали Хан телеграфировал начальнику Эриванского отряда генерал-лейтенанту Тергукасову:«Охрана губернии по возможности обеспечена, подполковник Пацевич сообщает о движении турок со стороны Вана к Баязету; прошу распоряжения в случае надобности подкрепить баязетский гарнизон».
Ответ генерала Тергукасова был краток: «Сообщить, что баязетский гарнизон обеспечен по возможности и не должен рассчитывать более на подкрепление с моей стороны, а сам должен стараться оказать в потребном случае возможную помощь».
Пятого июня подполковник Пацевич сообщил генерал- майору Келбали Хану Нахичеванскому, что «турецкая конница рекогносцирует дороги к Баязету», и запросил помощи.
Шестого июня Пацевич, получив сведения о приближении значительных сил противника, тем не менее выступает навстречу неприятелю с двумя ротами пехоты под командованием подполковника Ковалевского и одной сотней казаков. Встретившись со значительно превосходящими силами противника, отряд Пацевича, неся тяжелые потери, вынужден был начать отступать по направлению к крепости.
Был тяжело ранен и скончался подполковник Ковалевский; создалась критическая ситуация. Именно в этот момент к Баязету после многочасового перехода подошли сотни Эриванского конно-иррегулярного полка во главе с полковником Исмаил Ханом. Со своими, еще находящимися в стадии формирования, сотнями Исмаил Хан вступил в неравный бой с превосходящими силами неприятеля. Несмотря на большие потери, остаткам отряда Пацевича и уцелевшей части Эриванского конно-иррегулярного полка все же удалось отойти в цитадель под защиту крепостных стен.
C этого дня и началась 23-дневная осада крепости Баязет и беспримерная ее оборона, вошедшая в историю под названием «Баязетского сидения». Гарнизон крепости состоял из шести рот пехоты, двух сотен казаков, двух орудий и остатков Эриванского конно- иррегулярного полка. Утром 8 июня противник большими силами под командованием бывшего коменданта города Кямал Али паши предпринял мощную атаку на цитадель. Поддавшись панике, подполковник Пацевич при поддержке некоторых офицеров и, в том числе, коменданта крепости Штоквича, принял решение о сдаче Баязета.
Из воспоминаний Исмаил Хана Нахичеванского:«Ко мне влетел вдруг артиллерийский офицер. Он был взволнован: «Пацевич поднял белый флаг, и огромная масса турок уже хлынула к воротам». После этого я выскочил во двор, где толпилась масса офицеров и солдат, и действительно вижу: на громадном шесте, прикрепленном к стене цитадели, высоко развевался белый флаг, а возле стояли Пацевич и несколько офицеров. «Господа, что вы делаете?! — крикнул я. — На то ли мы принимали присягу, чтобы малодушной сдачей опозорить себя и русское оружие?! Стыдно! Пока в жилах наших остается хоть капля крови, мы обязаны перед царем бороться и отстаивать Баязет. Кто вздумает поступить иначе, тот — изменник, и того я прикажу расстрелять немедленно! Долой флаг, стреляй, ребята!».
С этого момента, по сути отстранив подполковника Пацевича, полковник Исмаил Хан Нахичеванский на правах старшего по званию по собственной инициативе вступил в командование гарнизоном Баязета. Стрельба возобновилась, и одним из первых был смертельно ранен Пацевич, причем ранен был в спину. По некоторым данным, выстрел был произведен одним из офицеров гарнизона. Вступив в командование, Исмаил Хан тут же принял необходимые меры по укреплению боевого духа защитников крепости. Небольшой отряд добровольцев совершил вылазку и, несмотря на потери, отбросил противника от стен крепости.
Таким образом, неприятелю продемонстрировали, что о сдаче крепости и речи быть не может. Тем не менее, положение осажденных все ухудшалось и прежде всего в виду практически полного отсутствия воды, т.к. еще 7 июня турками был выведен из строя единственный в цитадели водопровод.
Восьмого июня генерал-майор Келбали Хан, собрав 4 роты пехоты, 150 казаков и незначительное число всадников конно-иррегулярных частей, начал выдвижение на Чингильские высоты, где должен был дожидаться обещанных ему генералом Тергукасовым подкреплений. Девятого июня Кямал Али паша прислал парламентера для переговоров с Исмаил Ханом о сдаче крепости. Парламентер, кстати, перебежчик, заявил, что в случае не выполнения требования о капитуляции после взятия крепости весь гарнизон будет уничтожен.
На это Исмаил Хан ответил, что, прежде всего, будет повешен за измену сам перебежчик. Что и было исполнено.
«Я, конечно, не отрицал возможности подобного конца, — вспоминал позже Исмаил Хан, — но всегда повторял при этом, что я никогда не соглашусь на сдачу Баязета еще и потому, что я — мусульманин. Я знаю, что именно этому обстоятельству припишут сдачу, если бы на нее побудили даже тысячи других причин».
Десятого июня Исмаил Хан послал Тергукасову с переводчиком записку о сложившемся положении, а 12-го в шесть часов утра, так и не дождавшись обещанного подкрепления, Келбали Хан, оставив для охраны Чингильских высот одну сотню Елизаветпольского конно-иррегулярного полка, с отрядом около 900 человек двинулся к Баязету. Примерно в трех верстах от Баязета движение отряда было замечено турками, которые немедленно выступили большими силами конницы и пехоты навстречу отряду Келбали Хана.
Завязалась перестрелка, которая продолжалась до вечера. Гарнизон крепости поддерживал артиллерийским огнем отряд Келбали Хана. Однако противник, используя свое подавляющее численное превосходство, начал охватывать фланги отряда. В создавшихся условиях Келбали Хан принял единственно правильное решение: отступить на Чингильские высоты, куда и прибыл со своим отрядом ночью 14 июня. Потери отряда составили 13 человек убитыми и 3 человека без вести пропавшими. Противник же потерял только убитыми 112 человек.
Двадцать первого июня в крепость вернулся переводчик Тер-Погосов. Он сообщил, что проглотил записку, опасаясь, что она может попасть в руки противника, но устно информировал генерала Тергукасова о бедственном положении крепости. Только 28 июня основные силы Эриванского отряда в составе 8 батальонов пехоты, 22 эскадронов и сотен кавалерии и 24 орудий, общим числом около 10 тысяч человек под командованием генерал-лейтенанта Тергукасова отбросили турок от Баязета. Шестого июля войскам Эриванского отряда было объявлено царское «спасибо».
Позже последовало награждение отличившихся из числа защитников крепости и лиц, отличившихся при снятии блокады. Высоких наград был удостоен руководитель обороны Баязета полковник Исмаил Хан Нахичеванский.
Высочайшим приказом от 19 декабря 1877 г. «За отличия в делах против турок» он был произведен в генерал-майоры с зачислением по армейской кавалерии, а 31 декабря того же года «За примерную храбрость и распорядительность, оказанные во время блокады крепости Баязета, в июне месяце 1877 года» был удостоен ордена Св. Георгия Победоносца 4-й степени. Генерал-майор Келбали Хан Нахичеванский приказом от 11 декабря 1877 г. «в награду отличного мужества и храбрости, оказанных в делах с турками в апреле, мае и июне сего года, при защите Баязета и при освобождении от осады Баязетского гарнизона» был удостоен ордена Св. Владимира 3-й степени с мечами, а 6 февраля 1878 г. ордена Св. Станислава 1-й степени с мечами.
Среди награжденных был и прапорщик Эриванского конно-иррегулярного полка Аманулла хан Нахичеванский, сын Исмаил Хана (он был тяжело ранен еще 6 июня в первом бою под Баязетом); 13 июля он был удостоен ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, а высочайшим приказом от 19 декабря того же года зачислен в Лейб-гвардии его величества Казачий полк корнетом. Должность командира Эриванского конно-иррегулярного полка Исмаил Хан сдал 28 января 1878 г.
Согласно «высочайшего благоусмотрения» он продолжал состоять при Кавказской армии. В последующие годы, «за отлично-усердную службу» был удостоен орденов Св. Владимира 3-й степени и Св. Станислава 1-й степени. В конце октября 1890 г. исполнилось 50 лет службы Исмаил Хана в офицерских чинах.
В этот день он был «высочайшим приказом, за отличие по службе произведен в генерал-лейтенанты, с оставлением при войсках округа и по армейской кавалерии». Юбиляром были получены многочисленные поздравительные телеграммы, в том числе от военного министра генерал- адъютанта, генерала от инфантерии П.Ванновского и председателя Государственного Совета России, бывшего главнокомандующего Кавказской армией и войсками Кавказского военного округа, генерал-фельдмаршала великого князя Михаила Николаевича, под непосредственным командованием которого Исмаил Хан прослужил почти 20 лет.
В Нахчыване в мечети при большом стечении народа и в присутствии юбиляра был отслужен молебен. Затем был торжественный обед и фейерверк. Первого января 1901 г. Исмаил Хан был удостоен ордена Св. Анны 1-й степени, 10 марта 1903 г. — пожалован персидским шахом орденом Льва и Солнца 1-й степени, а 6 декабря 1907 г. — удостоен ордена Св. Владимира 2-й степени.
Годы, однако, брали свое, и 14 июня 1908 г. Исмаил Хан обращается с прошением об отставке к Николаю II: «Расстроенное здоровье лишает меня возможности продолжать службу Вашего Императорского Величества».
В июле главнокомандующий войсками Кавказского военного округа генерал-адъютант генерал от кавалерии граф И. Воронцов-Дашков направил представление военному министру о производстве числящегося по армейской кавалерии генерал-лейтенанта Исмаил Хана «в следующий чин генерала от кавалерии с увольнением от службы по расстроенному здоровью» с мундиром и пенсией. Т.к. правил для производства генерал-лейтенантов при отставке в полные генералы не было установлено, разрешение ходатайств о подобном производстве зависело от «высочайшего благоусмотрения и монаршей милости».
В августе начальник Главного Штаба, генерал-лейтенант А.Поливанов, принимая во внимание «весьма продолжительную и боевую службу генерал-лейтенанта Исмаил Хана», ходатайство главнокомандующего войсками Кавказского военного округа поддержал и представил в докладе военного министерства Николаю II: «Испрашивается: Благоугодно ли будет Вашему Императорскому Величеству Высочайше соизволить на производство генерал-лейтенанта Исмаил Хана — в чин генерала от кавалерии, с увольнением от службы, с награждением мундиром и пенсией».
Через несколько дней на докладе появилась надпись: «Высочайшее соизволение на испрашиваемое последовало 13 августа 1908 г. Временно управляющий Военным Министерством, генерал-лейтенант Поливанов«. Высочайший приказ о производстве состоящего при войсках Кавказского военного округа, генерал-лейтенанта Исмаил Хана в генералы от кавалерии с увольнением от службы и преимуществами по закону, последовал 18 августа 1908 г.
Так завершилась 69-летняя служба Исмаил Хана Нахичеванского в рядах русской армии. Пройдя все ступени армейской иерархии, он был удостоен второго по старшинству звания и стал первым азербайджанцем — полным генералом русской императорской армии.
Позже, 23 марта 1915 г. генералом от артиллерии стал Самедбек Мехмандаров, а 23 января 1916 г. в генералы от кавалерии был произведен генерал-адъютант Гусейн Хан Нахичеванский, племянник Исмаил Хана, сын генерал-майора Келбали Хана Нахичеванского.
Герой обороны Баязета, генерал от кавалерии Исмаил Хан скончался 10 февраля 1909 г. на 91 году жизни, на родине в Нахчыване.
По материалам azmilitaryarch.org и Ч.Салахлы
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
В 1882-1883 гг. Баку обогатился одним очень красивым особняком, построенным в византийском стиле. Точнее, тогда это был не Баку, а пригород, граница между Черным и Белым городом.
Называлось это здание Вилла Петролеа (Villa Petrolеa), или Нефтяная вилла. Подробнее о нем можно прочитать тут.
О Вилле в октябре 1884 г. написал Людвиг Нобель в Петербург, своей дочери Анне. В письме много лирики – видно, что Людвиг скучал по детям. Он описал Анне не только Виллу, но и свою жизнь, свои впечатления, поэтому хотелось бы привести интересные отрывки:
«Когда я выезжаю на какую-нибудь экскурсию, чтобы посмотреть что-то интересное (а в таких вещах здесь нет недостатка), или же с высокой горы любуюсь панорамой… мое сердце щемит: «Как жаль, что здесь нет мамы и моих дорогих детей».
Мне хотелось бы сказать… обо всем том, что является здесь восхитительным, но изобилие интересного настолько огромно, что я не знаю, о чем предпочесть написать…
Вы можете попенять мне, что я слишком часто говорю о Баку. Да, Баку является главной темой разговоров здесь, между нами. …здесь часто бывает очень жарко… песчаные бури очень неприятны. А между бурями воздух наполнен плотными клубами дыма и вонючими парами нефти.
Однако нельзя не упомянуть другие времена года – осень и весну, когда погода изумительно прекрасна. А также места, где не мучаешься от дыма и неприятного запаха нефтяных паров, где воздух всегда свеж и чист. Одно из таких мест – территория, где я решил создать небольшое поселение, которое назвал «Villa Petrolea». Там проживает много наших служащих. Там живу и я… в доме, построенном для главного управляющего. В других домах живут несколько семей и множество холостяков…
В одном из больших строений находится клуб, где… по вечерам в среду и субботу собираются… члены колонии, чтобы сыграть на музыкальных инструментах, потанцевать или поиграть на бильярде.
У одного нашего сотрудника роилась чудесная идея создать маленький оркестр, который уже в значительной степени добился определенной виртуозности. Он состоит из пятнадцати музыкантов, играющих на различных духовых инструментах. Дирижером и руководителем стал искусный музыкант, в течение многих лет руководивший военно-морским оркестром (имеется в виду капельмейстер Франц Карлович Эстеррейх – О.Б.).
Всего за год оркестр поднялся до таких высот, что его часто приглашают на благотворительные вечера – давать концерты. В газетах его называют «нобелевским оркестром».
…Сегодня я вижу, что все мои труды оказались успешными, что служащие хорошо и с пользой для здоровья проводят время и, что (как они отмечают) я сделал это по доброте душевной, и я чувствую… удовлетворение в своем сердце… это большая награда за мои труды.
…Я заложил наше поселение в надежде, что мы будем окружены зеленью, но увы! Из-за недостатка воды мои надежды не сбылись (в момент написания письма того роскошного сада, который стал гордостью Виллы Петролеа, еще не было – О.Б.) Мы смогли разбить лишь цветочные клумбы и небольшой огород…
Надеюсь, в следующем году мы сумеем сделать больше запасов воды, и тогда, с Божьей помощью, моя мечта о зеленной Вилле Петролеа, маленьком рае в Баку, станет реальностью. А вид на синее море, горы и просторную гавань из виллы очень красив…».
Из этого письма становится очевидным, что Людвиг Нобель очень любил Баку.
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
Азербайджан можно смело назвать кинематографической находкой – если учесть, сколько различных иностранных фильмов тут снято. Какой только страной он не становился по прихоти режиссеров! Конечно, больше всего в этом плане повезло Баку, но и другие места превращались в съемочные площадки для фильмов, ставших впоследствии культовыми.
Бум кинематографический иллюзий, призванных представить Азербайджан и его города чем-то другим, пришелся на конец 50-х – начало 80-х гг. Одной из картин, снятых в тот период, является мосфильмовский «Айболит-66», который снимали в разных местах Азербайджана в 1966 г. Премьера фильм состоялась 19 апреля 1967 г.
Фильм снят выдающимся советским режиссером и актером Роланом Быковым по мотивам произведений Корнея Чуковского. Это был чистой воды эксперимент: многие сцены снимались по вариоскопической системе «Вариоэкран», разработанной в Научно-исследовательском кинофотоинституте.
Согласно этой системе, размер, расположение и формат изображения меняется в зависимости от сюжета в кадре. В картине специально не скрывается наличие съемочной группы, постановочность сцен, актеры иногда как бы случайно выпадают из кадра, кадр превращается в ромб, в круг; он меняется от театральной сцены к натурным съемкам. Так же используются необычные приемы: например, разбойники, «идя в обход», поют даже под водой.
Эксцентрическая музыкальная комедия весело и ненавязчиво рассказывает о добре и зле, о справедливости и настоящей дружбе не только детям, но и взрослым. Такой двойной посыл был заложен самим Роланом Быковым.
«Хорошее произведение для детей, – утверждал режиссер, – должно быть, по словам Пушкина, «одинаково интересно для взрослых». Меня всегда обвиняли в двуадресности. А это не двуадресность. Это просто признание детей людьми: ведь разве дети не люди?»
Быковский посыл получил блестящее воплощение: в фильме полным-полно аллюзий, намеков, понятных только для взрослых – при всей детскости сюжета. Фильм сразу же растащили на цитаты: «Во дети – «цветы жизни»! Ворье растет!»; «Как тебе не стыдно обманывать ребенка! – Я не могу ждать, пока он вырастет»; «Она была так ко мне привязана… – Да! Вот этой веревкой!»; «Добро всегда побеждает зло! Раз я победил, значит, я добрый!»; «Пустите доброго человека, а не то он выломает дверь»; «Все глупости в мире бывают только от умных разговоров»; «Осла! Полцарства за осла!»; «Что же твое добро все побеждает-побеждает, да никак не победит?»
Песня о «нормальных героях, всегда идущих в обход» до боли напоминала модель социального поведения «гомо советикус». А ария Айболита «Это даже хорошо, что пока нам плохо» стала шлягером интеллигенции конца 60-х, превратившись практически в неофициальный гимн.
Фразы с подтекстом типа: «Я же говорил, что мы его обгоним и перегоним», «И мы с пути кривого обратно не свернем, а надо будет, снова пойдем кривым путем!», «Да я всех враз счастливыми сделаю…» – очень привлекали взрослую аудиторию.
Фильм вообще-то планировался двухсерийным. Неистовый Ролан Быков пишет сценарий 2-й серии, в которой Бармалей начинает делать добрые дела со словами: «Щас у меня враз все станут счастливыми, а кто не станет, того в бараний рог согну, сотру в порошок и брошу акулам!». При таком почти дословном цитировании большевистского лозунга «Железной рукой загоним человечество к счастью!» неудивительно, что идея была прикрыта еще на стадии сценария.
Но и того, что получилось, хватило бы в сталинские времена на несколько «порций» ГУЛАГа. Фильм считался вольнодумным и антисоветским. Сейчас об этом можно только рассуждать, а тогда, по воспоминаниям современников, люди буквально начинали глубже дышать – «Айболит-66» был словно глоток свежего воздуха.
Думающие зрители всю дорогу удивлялись: как советская цензура могла пропустить такой фильм, насквозь пропитанный антисоветским стебом и аллюзиями? Для советской интеллигенции, слушавшей в 60-е иностранные «голоса», послания режиссера и сценариста были как открытая книга.
А сюжет – проще некуда. Добрый доктор Айболит с собакой Аввой и обезьянкой Чичи спешит в Африку, чтобы вылечить больных зверушек, а злой-презлой разбойник Бармалей со своими пиратами азартно и весело строит козни на пути благородного доктора. Но, разумеется, безуспешно.
Где взять Африку в Советском Союзе? Планировалось использовать пески в районе Бухары, но как обычно все уперлось в финансирование. Поэтому кое-какие сцены были сняты в павильонах на «Мосфильме», крупные планы «пустыни» – в Подмосковье, на Люберецких песчаных карьерах. Финальную сцену посрамления Бармалея сняли в Абхазии, под Сухуми на даче Сталина. Там был большой ботанический сад с экзотическими растениями. А основной «удар» взял на себя Азербайджан.
В Азербайджане «Айболита» снимали с нескольких местах. Африка подразумевает океан. Его роль прекрасно исполнил Каспий. Океанское побережье с живописными валунами снимали, в основном, на юге страны недалеко от Астары. Кое-какие кадры с экзотическими скалами были сняты на Апшероне в районе Гобустана.
Недалеко от Астары, в реальных тропических лесах снимали знаменитую сцену, в которой «нормальные герои всегда идут в обход» – поход по болоту. Болото было самое настоящее. И со всей сопутствующей болоту фауной.
«Красивые места, но пиявок в болоте тьма! – вспоминал оператор фильма Виктор Якушев. – А Бармалей с разбойниками, которых играли Алексей Смирнов и Фрунзик Мкртчян, там плавали и ныряли. И когда актеры выползали на берег, на них жутко было смотреть – сплошь были покрыты пиявками.»
Еще один «поход» свиты Бармалея снимался на невероятно живописной дороге в сторону Хызы. В тех же горах снимались и некоторые эпизоды фильма «Всадник без головы», еще одной культовой картины советского времени.
Смотрите также —Азербайджан в фильме «Айболит-66» (34 ФОТО)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
§
§
С.Абдуллаева
Старинный азербайджанский струнно-смычковый музыкальный инструмент кяманча обладает необыкновенно нежным, мягким и пленительным звучанием, его звуки очаровывают, погружают в раздумья.
Не случайно основоположник азербайджанской профессиональной музыки Узеир Гаджибеков считал кяманчу самым мелодичным из музыкальных инструментов.
Под этим названием кяманча известна на Кавказе, в Иране и Афганистане. В Египте аналогичный инструмент называли «каманга», в Турции – «иклик», в Центральной Азии – «гиджак» («гечак»). Интересно отметить, что под названием “кяманча” в Турции известен смычковый инструмент другой конструкции, а в Центральной Азии смычок, используемый для игры на гиджаке, именовали «каманчой» или, как и в Азербайджане, «каманом».
Таким образом, ареал распространения кяманчи охватывал Малую Азию, Кавказ, Ближний Восток и Центральную Азию. Любые попытки связать ее происхождение с каким-либо одним народом заведомо бесперспективны и ненаучны.
Название инструмента происходит от слова «кяман», означающего тетиву, а окончание «ча» производно от «чал» (играй), указывая на то, что инструмент смычковый.
Исследователи считают, что смычковые инструменты зародились на основе щипковых. Для игры на них вместо пальцев или плектра использовался стержень, концы которого, как тетива у лука, стягивались сухожилиями животных или конским волосом. Специалисты склоняются к мнению о древнеиндийском или среднеазиатском происхождении смычковых инструментов.
Кяманча первоначально была однострунной, имела относительно небольшой корпус, длинную шейку и удлиненный наконечник. Корпус изготовлялся из тыквы, скорлупы кокосового ореха, или выдолбленного дерева, на открытую сторону натягивалась змеиная кожа. Средневековая литература свидетельствует об одновременном существовании кяманчи и гиджака, причем при сравнении предпочтение обычно отдавалось первой.
О распространении кяманчи в средние века на территории Азербайджана мы узнаем из произведений классиков поэзии Хагани Ширвани, Низами Гянджеви, Мухаммеда Физули, а также книжных миниатюр азербайджанских художников Ага Мирека, Мирсеида Али и других.
По сведениям выдающегося азербайджанского музыковеда Абдулгадира Марагаи (1353-1434/35), при изготовлении двух струн инструмента использовали волосы из конского хвоста или же шелковые нити, обеспечивающие лучшее звучание. На корпус натягивалась пленка бычьего сердца. Струны обычно настраивались в кварту, но в зависимости от исполняемой мелодии использовались и другие настройки.
Немецкий натуралист, врач и путешественник Энгельберт Кемпфер, посетивший Азербайджан в 1683-1684 гг., среди струнно-смычковых инструментов в силу красивого тембра на первое место ставил кяманчу. По его описанию, кяманча имела три, иногда четыре струны, которые озвучивались посредством смычка из волос конского хвоста. Нижняя часть инструмента – железный наконечник длиной в полторы ладони ставился на землю. Круглый корпус кяманчи имел диаметр в ладонь и обтягивался кожаной мембраной, на которую ставился кожаный “мостик” (т.е. подставка).
До начала XX века в Азербайджане использовалась в основном трехструнная кяманча. Струны изготавливались из кишок барана или крупного рогатого скота. Хотя, судя по музейным коллекциям, в этот период были также кяманчи с четырьмя, пятью и даже шестью струнами. Имелись также инструменты, у которых на корпус с нижней стороны, как и лицевую, плоскую, натягивали кожу. Следует отметить, что в старинных экземплярах кяманчи длина наконечника была почти два раза больше.
Позднее, основные части кяманчи состояли из корпуса (чанаг), имеющего шаровидную, слегка заостренную к центру форму, круглой шейки (гол), фигурной головки (келля) с колками (ашых) и прямого металлического стержня.
Общая длина инструмента достигала 700-800 мм. Диаметр открытой части корпуса — 100-110 мм, диаметр окружности 180-220 мм, а высота – до 175 мм. Он изготавливался в основном из орехового дерева. На открытую часть корпуса (уз, перде) натягивалась кожа грудной части крупного сома или бычий пузырь.
На деке ближе к шейке наискосок к струнам устанавливалась подставка (хэрэк) из орехового дерева дугообразной формы длиной 50-60 мм и высотой 10-14 мм. Такое расположение подставки позволяло получить более сильное и качественное звучание как в высоком, так и низком регистрах. Шейка с ровной поверхностью длиной до 450 мм и без ладков постепенно сужалась книзу. Гриф изготовлялся из роговой пластинки.
Для крепления шейки с корпусом в нижний конец шейки вбивался, проходя сквозь корпус, металлический стержень длиной, равной половине общей длины кяманчи. В выступающий из корпуса конец стержня ввинчивался штырь – подпорка (шиш) длиной 110-120 мм, слегка утончающийся книзу и заканчивающийся шаровидным утолщением. В верхней части шейка переходила в долбленую головку в виде коробки с фигурной верхушкой (тадж). С боковых сторон головки в проделанные отверстия вставлялись колки из орехового дерева шаровидной или пирамидальной формы.
Как уже отмечалось, до начала XX века в Азербайджане использовалась в основном трехструнная кяманча. Позднее кяманчу делали уже с четырьмя стальными струнами (сим), из которых низкие третья и четвертая обматывались медной и бронзовой канителью. В некоторых случаях вторая стальная струна для мягкого звучания заменялась на жильную. Струны упирались в подставку, расположенную на деке, и в костяной порожек в верхнем конце шейки. Одним концом они закручивались на колки, а другим в виде петель надевались на крючки металлической подставки, закрепленной в верхней стороне подпорки.
Звуки на инструменте извлекались смычком (каман) длиной 550-590 мм, представляющим собой прямую или слегка вогнутую трость (чубук) диаметром 10 мм, изготовленную из кизила. На концы при помощи свободно прикрепленных металлических трубочек в виде гильз со скобами натягивали ремнем прядь из 160-180 конских волос. По окончании игры наконечник отвинчивали и вместе с инструментом клали в футляр, или в чехол. Нередко корпус (особенно его верхняя часть), шейка, головка и колки украшались инкрустацией из перламутра, кости, медной проволокой и золотой канителью.
Чаще всего исполнитель играл сидя и держа инструмент вертикально, уперев ножку в левое колено. Нижняя часть древка смычка слегка зажималась большим и указательным пальцами правой руки. Натяжение волос регулировалось нажатием на ремешок среднего и безымянного пальцев, вставленных между древком и прядью волос.
Попытка снабдить кяманчу сурдиной не увенчалась успехом, и поэтому для смягчения звучания струн применяли плотно свернутую бумагу, материю или резину, которые располагали между декой и струнами ниже подставки. В игре участвовали четыре пальца левой руки.
Кяманча – самый «певучий» среди азербайджанских народных музыкальных инструментов. По мелизматике, гибкости, динамике, нюансировке кяманча не уступает даже тару, а в кантилене превосходит его. Не случайно многочисленные термины и эпитеты, отражающие различные динамические оттенки в азербайджанском народном исполнительстве, вырабатывались именно на кяманче.
Исполнительское искусство кяманчиста особенно ярко проявлялось при сольном исполнении инструментальных мугамов (особенно «Шуштар», «Шур» и «Баяты-Шираз»). Именно здесь используются все штрихи и пальцы, присущие кяманче, а также скрытое двухголосие и бурдонирующие открытые струны.
Особенно чувствуется близость её звучания к вокальной линии ханенде в ансамбле исполнителей на сазе, когда кяманчист наряду с ханенде сопровождает и тариста. Временами он как исполнитель на ведущем инструменте брал функцию тара или же начинал исполнять мелодию чуть позже тариста. В эпизодах кяманчист часто применял имитацию, т.е. если тарист подражал ханенде, то кяманчист таристу. В этом случае получалась как бы трехзвучная каноническая имитация.
В репертуаре кяманчи, кроме мугамов, большое место занимали инструментальные варианты народных песен, танцев и пьес.
Начиная со второй половины двадцатого века, кяманча как и тар, стала одним из ведущих инструментов в составе оркестров народных инструментов и различных ансамблей в качестве сольного или аккомпанирующего инструмента.
По материалам журнала IRS Наследие
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
В советское время, время тотального дефицита, было принято выпускать диафильмы. Диафильм представляет собой последовательность из 20-50 диапозитивов размером 18×24 мм, отпечатанных на общем рулоне позитивной 35-мм кинопленки.
Диафильм – это своего рода разновидность слайд-шоу, сопровождаемого титрами, которая использовалась в образовательных и развлекательных целях до конца XX века, когда была вытеснена фильмами на видеокассетах, а позднее на DVD. Иногда титров не имелось.
Выпускались диафильмы на специальной студии, которая носила незамысловатое название «Диафильм». Она была основана в Москве в 1930 году и занимавшаяся созданием и тиражированием диафильмов.
В Советском Союзе диафильмы были особенно популярны в детских дошкольных учреждениях, однако очень скоро для диафильмов стали использоваться не только развлекательные, образовательные или литературно-сказочные сюжеты, но и виды городов. Как правило, тоже с образовательной целью, например, для уроков географии в школе.
Было выпущено несколько диафильмов и с видами Баку.
БАКУ В 1977 ГОДУ:
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
Азербайджанский фотограф, кинооператор, заслуженный деятель искусств Азербайджана, лауреат Государственной премии СССР Рафаил Гамбаров свою первую награду в фотоискусстве получил еще в 1963 году, заняв второе место на общегородском конкурсе фотолюбителей.
В дальнейшем было очень много различных наград и премий как за операторскую работу, так и за фотоработы.
«Я проработал более 10 лет на «Азербайджанфильм», где снимал как документальные (около 30), так и художественные картины (около 20). Мне посчастливилось работать с такими выдающимися азербайджанскими режиссерами, как Расим Оджагов, Эльдар Кулиев, Аждар Ибрагимов, Октай Миркасимов, Тофик Исмайлов и др.,« вспоминал Р.Гамбаров.
В 1996 г. Р.Гамбарова, как он сам отмечал, пригласили работать фотографом в Милли Меджлис (парламент Азербайджана), где он проработал 16 лет, до 2022 года.
В данном материале — серия фото «Бакинские дети», снятые Р.Гамбаровым в 1960х-1990х гг. (без подписей):
Смотрите также:Бакинские школьники 1960х-1980х гг. на снимках Р.Гамбарова (ФОТО)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
§
Е.Гасымова
Народный писатель Азербайджана Ильяс Эфендиев (1914-1996) был одним из мастеров слова, чья актуальная по содержанию, тематически многогранная публицистика, наряду с прозой и драматургией, составляющими материнскую линию его творчества, сыграла значимую роль в развитии азербайджанской общественной мысли и литературного сознания с 40-х годов ХХ века до наших дней.
Публицистика 1950-х годов глубоко образованного, широко эрудированного и обладающего богатым жизненным опытом И.Эфендиева органично сплетена с формированием и развитием азербайджанской литературы, его творческими проблемами. Публицистика И.Эфендиева характеризуется своей открытостью, масштабом, искренностью и, при необходимости, резкостью.
В статьях писателя нашли свое отражение важные стороны многовековой азербайджанской литературы, современный литературный процесс, вопросы драматургии и театральной критики, своеобразное мнение о русской и мировой литературе. В статьях, написанных писателем в разные годы, господствует ясность позиции, сильная логика, опирающаяся на весомые доводы. Обращение И.Эфендиева к публицистике в 50-е годы ХХ века приобрело актуальность как общественная необходимость жизненной среды, эпохи, в которой он жил и писал.
В этот период публицистическое слово И.Эфендиева, выступая по мере необходимости в качестве товарища, учителя, критика, умеет быть помощником и советчиком читателю. Подавляющее большинство статей, написанных в этот период, посвящены проблемам литературы, искусства и культуры.
Это можно заметить и из названий статей: “Рассвет над Каспием” (газета “Молодежь Азербайджана” 1950), вместе с И. Гасымовым и Г.Сеидбейли ”Почему киноискусство Азербайджана отстает?” (газета “Литература” 1952), “Повесть “Молодость” (журнал “Азербайджан” 1953), “Жизнь между волнами“ (газета “Литература и искусство” 1954), ”Вопросы мастерства в нашей прозе” (газета “Литература и искусство” 1955), “Напишем новые произведения для детей” (газета “Литература и искусство” 1955), вместе с О.Сарывелли “Ради воспитания молодого поколения” (альманах “Голос молодежи” 1955), “Товарищеская беседа” (газета “Литература и искусство” 1957), ”Ощущение новизны” (газета “Литература и искусство” 1958) “Накануне III съезда писателей Азербайджана” (газета “Коммунист” 1958), “О нашей драматургии в последние годы” (журнал “Азербайджан” 2, 1959) и др.
Так как И.Эфендиев существовал своей эпохой, и в своей публицистике он был оперативным и призывающим, хотел придать направление литературно-публицистической мысли. При оценке с этой точки зрения нетрудно заметить, что в публицистических статьях И.Эфендиев выступал из единства темы, недостатков, проблем, предложений и результата, ради качества литературы, искусства доводил до своей эпохи свои призывы.
В статье “Ради высокого искусства” (1945) И.Эфендиев призывал спасать художественную прозу от догматичности, искусственности, схематичности.
Он считал, что что создание образа, персонажа должно быть спасено от положительной или отрицательной полярности, должен создаваться человеческий образ в целом:“У нас часто автор, говоря хороший-плохой, положительный-отрицательный, делит людей на две части. Их вина пишется сразу и с самого начала вывешивается им на шею. Такой-то герой отрицательный. Поэтому автор собирает все погрешности, что только может представить в мире, о которых когда-либо видел или слышал, и отдает все этому человеку… Большинство изображенных в нашей прозе отрицательных людей это воры, мошенники, продающие свои совесть и честь ради денег и чинов, готовые ради своих мелких, тусклых и низких страстей пожертвовать всем, включая живых людей. Нужна ли критика этих людей? Нужна”.
И.Эфендиев посвятил эту статью объяснениям, связанным преимущественно с отрицательным типом, потом повел речь о положительном герое, об отношении к нему критики, и культуре писательства. Статьи И.Эфендиева “О романе “Война” (1948), “Повесть “Молодость” (1953), “Ценное произведение” (1954), ”Вопросы мастерства в нашей прозе” (1955), “Талантливый прозаик” (1958), “С большим рвением, с высокой художественностью” (1963), “Ради современности” (1963), “Вспоминая вас” (1966), “Очень ценная творческая жизнь” (1968), “Талант и тема” (1971), “Мой материнский мир” (1974), “Народный писатель” (1971), “Современность в центре внимания” (1978), “Писатель современных проблем” (1984) связаны с созданием повестей и романов.
В этих статьях основная цель связана с художественным языком, современностью. И.Эфендиев неоднократно отмечал важность изучения художественного языка Мирза Джалила, А.Ахвердиева С.С.Ахундова, был сторонником использования в языке возможностей народного языка, изучения национального колорита, русских классиков и мировых мастеров, призывал овладевать сильными художественными произведениями.
Больше чем в лирике и прозе, И.Эфендиев писал более оперативные статьи в области драматургии. Он писал о классиках национальной драматургии М.Ф.Ахундове, Н.Везирове, А.Ахвердиеве, Дж.Мамедкулизаде, М.Ибрагимове, М.Гусейне, Дж.Джаббарлы, С.Рахмане, М.Тахмасибе и других. В статьях И.Эфендиева об азербайджанской драматургии соединяются литература-театр-художественная постановка-актер. В этих статьях основополагающим, ведущим является метод общего пространства критики и публицистики. Он делал призывы изучать традиции национальной и классической человеческой драматургии, показывая существующие художественные недостатки, призывал современных драматургов учиться у них.
Призыв к живым классикам составляет основу драматургических заключений И.Эфендиева. Он, отдавая преимущество драматургическо-театральному единству, высоко оценивает единство жанра и сцены. По этой причине призывал молодых драматургов Рауфа Исмаилова, Афгана Аскерова, Тофика Мехтиева, Лютвели Гасанова, Джаваншира Мамедова учиться у живых классиков.
Литературная критическая позиция И.Эфендиева и в драмах большей частью литературно-публицистического, информационно-пропагандистского характера. По этой причине его анализы ясны, пафосны, немного в патетичном и поэтичном духе. Вначале он берет за основу факты, далее оценивает их с позиции современности, пропагандирует, будто высказывает претензию и предложение, оказывает влияние на создание произведений идейно-художественного содержания, развитие литературного процесса по правильному пути, завершает статьи в рекомендательном, призывном духе.
Писатель обычно не любит обращаться к жизненным проблемам, понятным и известным каждому, а способен вывести наружу такие истины реальности, такие вопросы, которые вместе с тем бывают и новыми, вызывают литературный интерес, приводят в движение размышляющих о современных жизненных проблемах и не случайно, что становятся причиной общественного обсуждения, полемики.
Статьи “Крестьянка” (1963), “Несколько слов”(1973), “Мое мнение о “Крике” (1946), “Рассвет над Каспием” (1950), “Наша современная драматургия”(1954), “Вышли из-под дождя, попали под ливень” (1955), “Молодые драматурги” (1955), “О нашей драматургии в последние годы” (1959), “Мысли о крестьянке” (1963), “Огонь по керемовщине” (1964), “Вспоминая вас” (1966), “Вестник свободы” (1969), “Жизненное могущество мастера” (1979), “Сияющая звезда нашей культуры” (1982) относятся именно к таким.
В этих статьях И.Эфендиев или прямо, или косвенно говорил об отношении к художественному языку, сконцентрировал внимание на реализме и его естественном психологизме. Он, говоря о художественном решении правды жизни, берет в качестве основного образца драматургию М.Ф.Ахундова, Дж.Джаббарлы, С.Вургуна, М.Ибрагимова, С.Рустама, М.Гусейна, А.Мамедханлы, призывает учиться у них искусству создавать живые, совершенные характеры.
Его статьи “Напишем новые произведения для детей” (1955), “Создадим достойные произведения нашим детям” (1966) посвящены вопросам детской литературы. В этих статьях писатель с информационно-напоминательной интонацией сообщает об истории создания детских произведений, традициях, основных представителях и их художественных образцах, далее концентрирует внимание на специфике их произведений, а затем показывает недостатки и дает рекомендации. Перед лицом такого анализа были оценены заслуги А.Шаига, С.С.Ахундова, М.М.Сеидзаде, М.Дилбази, Х.Алибейли, Х.Зия, Т.Муталлибова, Н.Сулейманова, Т.Махмуда и др.
Нет такой серьезной статьи И.Эфендиева, в которой не говорилось бы о вопросах постановки и решения театральных проблем. С этой точки зрения, у писателя много статей, в которых к месту говорилось и о театральных вопросах. Статьи “Наша современная драматургия” (1954), “Гордость нашей сцены” (1957), “О нашей драматургии в последние годы” (1959), “Требование эпохи” (1960), “Мысли о “Крестьянке” (1963), “Вестник свободы”(1969), “Талант и тема” (1971), “Большой гуманист” (1972), “Труд и талант” (1986) в этом отношении характерны.
В этих статьях есть интересная позиция И. Эфендиева о теории театра, отображении его практической деятельности. То есть он содержательно, структурно исследовал вопросы идеи, идеологии и результатов и итогов практической деятельности.
Крупнообъемная статья “Наша современная драматургия”, создана на основе доклада, произнесенного драматургом на II съезде писателей Азербайджана. В статье, посвященной на самом деле литературным вопросам, И.Эфендиев, на основе единства троицы (сценическая постановка, режиссерская работа, актерская игра) выражает теоретическое, практическое отношение к современному состоянию театра.
Драматаруг приветствует приход “Жизни” (М.Ибрагимова) на сцену после смерти Дж.Джаббарлы и описывает его сценическое воплощение. Затем направляет свое внимание на драму С.Вургуна “Вагиф”. Сценическое воплощение спектакля “Вагиф”, его драматургический язык, исторические реалии, исторический пафос и его последующий резонанс (“Гачаг Наби”, “Ханлар”, “Фархад и Ширин”, “Низами”, “Джаваншир”, “Туманный Тебриз”, “Гатыр Мамед”, “Утро Востока”) был исследован на основе анализа каждого театрального произведения.
И.Эфендиев отмечал также то, в театре в свое время ставились и такие великие русские мастера как Гоголь, Островский, Горький. Потом драматург рассказал и о недостатках, связанных с работой театра.
Воспитание зрительского вкуса занимало важное место и в теоретической мысли И.Эфендиева, по этой причине у него было важное требование к режиссерской позиции:“Пусть режиссеры создают на сцене не фальшивую, а действительную, живую жизнь. Пусть в их постановках актер не читает, не декламирует, а разговаривает, как в жизни, естественно, искренне. Пусть он думает не только о том, чтобы какими-то чудными движениями рассмешить своего зрителя, но и том, чтобы создать совершенный характер. Раз и навсегда мы должны знать, что правильно создан ному характеру какого-либо образа не нужно давать искусственный воздух. Он сам в нужном месте и рассмешит, и заставит плакать… Только этим путем сцена может воспитать вкус зрителя. Только этим путем может заставить его задуматься”.
В статье «О нашей драматургии в последние годы» подготовленной на основе доклада на III-м съезде писателей Азербайджана, И.Эфендиев написал о театральной критике и театральных произведениях. В этой статье вспоминается режиссерская деятельность имевших большие заслуги в развитии сценического искусства Адиля Искендерова, Александра Туганова, Магеррама Гашимова, Мехти Мамедова, Алигейдара Алекперова, Шамси Бадалбейли, Зафара Нематова.
Выдвинутые И. Эфендиевым мысли о театре в основном были связаны с темой, современностью, идеей, качествами искус ства, формой, естественностью, новаторством, психологизмом, режиссерской позицией, сценическим решением спектакля и актерской игрой, в основном были призывами к новым путям развития Азербайджанского Государственного Драматического Театра.
По материалам Казахского Национального Университета им. Аль-Фараби
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
§
О.Буланова
В 1969 г. на советские экраны вышел фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». С момента первого показа этот фильм в июне эксцентричная кинокомедия стала лидером проката – ее посмотрело 76 миллионов 700 тысяч человек! В 1995 г. по результатам опроса российских телезрителей была признана лучшей комедией за сто лет.
Если во всех городах бывшего Советского Союза фильм приняли восторженно, то в Баку его приняли с восторженностью, возведенной в энную степень. Потому что заграничные сцены с участием корифеев советского кино Андрея Миронова и Юрия Никулина снимались в Баку.
И хоть экранного времени эти сцены заняли минут десять, экзотический мусульманский город, предположительно Стамбул, стал полноправным «главным героем» фильма. По крайней мере, одним из главных. Ведь именно там закрутился весь сюжет.
Как же Баку стал Стамбулом? Причем если учесть, что за несколько лет до этого Баку был «загримирован» под латиноамериканский Буэнос-Айрес в фильме «Человек-амфибия»? Наверное, потому, что Баку – город в прямом смысле слова уникальный.
Выбор в пользу Баку Леонид Гайдай сделал, в общем-то, вынуждено. После утверждения сценария весь творческий коллектив фильма был уверен, что все время съемок они будут нежиться где-нибудь на заграничных капиталистических югах, в том же Стамбуле. Ведь если маршрут круиза героя Юрия Никулина пролегал по Средиземному морю, то вполне очевидно, что последний город – это Стамбул. Без него не обойтись, там все и начинается.
Каково же было разочарование съемочной группы, когда Гайдай во всеуслышание объявил: снимать он будет в СССР. Ничего не попишешь, заграница стоит дорого… Да и не отправлялись без лишнего повода советские режиссеры на зарубежные съемки, тем более в капстрану.
Но Гайдай нашел отличный выход – снял Стамбул в Баку. Съемки начались в конце апреля 1968 г. и продолжались до середины ноября. В середине сентября группа приезжает в Баку для съемок эпизодов «за границей» и съемки продолжались около двух недель.
Для натуры был выбран Ичери-Шехер. В кадр попал и символ Баку – Девичья башня, и крепостные стены, и идущая вдоль стен улица Кичик Гала, а также Дворец Ширваншахов, названный экскурсоводом дворцом выдуманного султана, Джума мечеть, где Семен Семеныч Горбунков снимал верблюдов с закрытым объективом, улица Сабира, где советских туристов «облико морале» соблазняла дамочка легкого поведения, улица Асафа Зейналлы, где Горбунков вместе с Козодоевым уворачиваются от аборигена на осле…
Любители «Бриллиантовой руки» с точностью до дома и поворота вычисляли потом маршрут бегающего Козодоева – героя Андрея Миронова. Правда, вычислить его окончательно так, похоже, никому так и не удалось, т.к. монтаж переносит героя из одного переулка в другой, но основные улочки все же удалось опознать.
Сакраментальная сцена «Чьерт побьери!» у аптеки «Чиканук» снималась на улице Кичик Гала ближе к Сальянским воротам. Аптеку поместили в обычную подворотню, за которой никакого помещения не было, а был обычный крепостной дворик. Внутренности снимали в декорациях, выстроенных в павильоне уже в Москве.
Несколько утренних кадров, которыми начинается фильм, сделано в Ичери-Шехер и с Южно-Советской площади в районе памятника Нариманову – в несколько метрах от лестницы, спускающейся к улице Буйнакской. Там же снимают и двух главных героев перед исчезновением Козодоева. Другой план этой же сцены был сделан из дворца Ширваншахов и в кадр попали вполне советские дома.
Чтобы придать Баку «заграничного» налета, места съемок украсили разнообразными вывесками и рекламами. Тут тебе и «Lampade-Radio», и «Cafe’s Scifo», и «Philips», и просто «АВС», и вывески почему-то на арабском (или на фарси), и даже некая «Ferreteria», что, как утверждает «Википедия», есть испанский термин для обозначения магазинов по продаже разного рода инструментов. Прямо на Девичью башню прилепили загадочные буквы «NIP INDIA»…
Помимо знаменитых на весь Союз актеров, в «Бриллиантовой руке» снимались и азербайджанские – в эпизодах. Для среднестатистического жителя СССР азербайджанцы и сами по себе выглядели достаточно экзотично, поэтому для придания еще больше экзотичности ограничились переодеванием женщин в чадру.
А еще в фильме снялся знаменитый бакинский чудо-регулировщик, тогда еще старшина Курбан Мазанов. Сыграл, можно сказать, самого себя, изображая экзотического полицейского, который энергично наводил порядок в круговороте машин, людей, ослов и верблюдов. Он не был заявлен в сценарии, но Леонид Гайдай, узнав, что в Баку есть такое чудо, пожелал включить его в свой фильм. Подробнее о Курбане Мазанове можно прочитать здесь.
«Бриллиантовая рука» – поразительно современный и раскованный фильм, особенно для 1968 года. Девушки в мини-бикини, Светличная в купальнике и без него, демонстрация сразу двух проституток: заграничной и советской – сложно представить, как пропустили такую аморалку партийные цензоры… Но пропустили, и теперь весь мир любуется на этот шедевр. И, конечно, на Баку.
Материал по теме:Баку в фильме «Бриллиантовая Рука» (39 ФОТО)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
H.A.Джаваншир
Интерес русской администрации к родословным азербайджанских ханов объяснялся прежде всего политическими причинами. Принуждая азербайджанских ханов к российскому подданству посредством «постановлений», «обязательств», «двухсторонних договоров» и оставляя внутреннее самоуправление, русские власти были заинтересованы в преданных себе правителях.
Под свой контроль они ставили вопрос о кандидатуре престолонаследника и, как необходимый атрибут зависимости, вопрос об аманатах (заложниках), которые подбирались из ближайших родственников владетельных особ.
Как известно, число приверженцев, союзники и сама служба в то время почти всегда определялись родственными связями, племенной принадлежностью, династическими браками. Для утверждения своего господства русские часто использовали внутрисемейные разногласия и борьбу различных группировок за власть, как это было в Шекинском, Шемахинском и Нахичеванском ханствах. Вот почему они нуждались в полной информации о владетельных особах, их происхождении, родственниках и т.д.
Родословная карабахских ханов была создана одной из первых и в отличие от родословных других азербайджанских ханов, например, Бакинского, Шемахинского, Шекинского, составленных религиозными деятелями, была написана русским офицером.
Первая публикация родословной карабахских ханов была осуществлена во втором томе Актов, собранных Кавказской археографической комиссии, в 1868 г. В сноске к этой родословной было отмечено, что «данная таблица составлена на основе материалов, собранных майором Дм.Лисаневичем в 1804 году, но дополнена и исправлена».
Т.е., составителем родословной карабахских ханов в том виде, в котором она представлена в АКАК, был кто-то из членов комиссии Ад.Берже, который использовал собранные майором Лисаневичем данные. Действительно, это были два варианта родословной карабахских ханов, составленные майором в 1804 и в 1806 г. Оригинальная рукопись последней за подписью самого Лисаневича была обнаружена в Государственном историческом архиве Грузии. Какова была история их создания?
В начале 1804 г. по приказу главнокомандующего русской армией на Кавказе Цицианова майор Лисаневич был отправлен в Шушу для ведения переговоров с Карабахским Ибрагим-Халил-ханом о вступлении Карабахского ханства в Российское подданство. По-видимому, он имел распоряжение генерала о составлении родословной карабахских ханов, упоминание о котором есть в более позднем письме Цицианова от 23 ноября 1805 г.
В это время обстановка при ханском дворе была сложной: здесь шла борьба по вопросу политической ориентации. По словам историка Ахмед-бека Джеваншира это противостояние тянулось еще с конца минувшего века, когда независимости Карабахского ханства угрожали походы В.Зубова и Ага-Мухаммед-шаха Каджара.
Сторонниками Каджаров были Мирза-Али-бек (двоюродный брат хана) и Фейзи-бек (племянник и зять хана), которые находились в тесной связи с сыном Ибрагим-Халил-хана Абульфат-ханом (получил этот титул от Каджаров), служившим при дворе Фатали-шаха (Баба-хана) Каджара и бывшим его эмиром. Их поддерживало большое количество знатных беков со своим окружением.
Сильная пророссийская партия состояла из старшего сына и наследника карабахского престола Мухаммед-Гасан-аги, его родственников и окружения. Мухаммед-Гасан-ага сразу по прибытии Цицианова в Грузию в начале 1803 г. вел «начальные переговоры с Мелик-Джимшидом, находившимся тогда при Цицианове дабы посредством его получить в искомом удовлетворении».
В последующем Мухаммед-Гасан-ага находился в постоянной переписке с самим Цициановым и рассчитывал на его покровительство, т.к. многие внутри ханства, а также «персы не поддерживали кандидатуру Мамед Гасан аги на престол». В этой борьбе принимали участие «со своей партией» два других сына хана — Мехти-Кули-ага и Ханлар-ага.
Источники писали о старости и немощности Ибрагим-Халил-хана на тот момент. Сам Цицианов, давая весьма лестную характеристику хану, как «старцу 85 лет, по общему слуху особенной твердости человека и верного в своем слове», подчеркивал, что «эти его качества старость ослабила и поэтому часто управляем его окружающими».
Источники писали о неких силах, которые раздували несогласие в ханском доме и вносили раскол между ханом и его наследником. Мухаммед-Гасан-ага опирался на обитавшие в Варандинском магале джебраильские племена, откуда происходила его мать. Эти племена подчинялись только его приказам, пренебрегая ханскими. Хан опасался влияния и авторитета своего сорокалетнего наследника и пытался руками других сыновей ослабить партию Мухаммед-Гасан-аги и подчинить себе джебраильские джамааты.
Для верности своих действий Цицианову необходимо было иметь полное представление о многочисленной семье хана и его родственниках. Итак, в 1804 г., находясь в Шуше, Лисаневич подготовил первый вариант родословной Карабахских ханов, который включал в себя имена предков действующего хана до четвертого колена и представителей мужской части его семьи, т.е. его сыновей, рожденных по словам Лисаневича от «законных жен и наложниц», и внуков.
14 мая 1805 г. на основании Кюракчайского договора Карабахское ханство вошло в подданство России. Отдельным артикулом подтверждались наследственные права старшего сына хана — Мухаммед-Гасан-аги, и правила наследования трона по «старшинству колена».
Пророссийская партия в окружении хана взяла вверх. Однако, дальнейшие события сильно повлияли на обстановку внутри ханства и на настроение самого хана. Сразу после заключения договора начались военные действия на территории Карабаха между русскими и Каджарами. Русские не смогли выполнить свои договорные обязательства — защитить Карабахское ханство, оно было страшно разорено и обезлюдело.
Тяжелым бременем стали содержание русских войск, выплаты по дани, другие повинности. Усилилось вмешательство во внутренние дела ханства и давление на Ибрагим-Халил-хана, которому так и не вручили императорской грамоты на правление. Все это привело к росту антирусских настроений и к осени 1805 г. Ибрагим-Халил-хан имел уже тесные контакты с сыном Абульфат-ханом.
19 ноября 1805 г. наследник карабахского престола и сторонник России Мухаммед-Гасан-ага скончался от туберкулеза. В это время сам Ибрагим-Халил-хан тяжело болел. Обеспокоенный создавшимся положением, когда «после смерти Мамед Ассан аги партия Мехти аги (Мехти-Кули-ага) весьма усилилась», Цицианов, который в это время находился в походе на Шемахинское ханство, 23 ноября направляет к Лисаневичу письмо, в котором заявляет, что «после Ибрагим хана ни Мехти are, ни Ханлар aгe не бывать Карабахским ханом, так как они в согласии с Мирза Али беком и Фази (Фейзи) беком и их действиями Абдул Фетх ага (Абульфат-ага) намеревается возвратиться в Карабах».
По условиям Кюрекчайского трактата власть должна была переходить по старшинству колена и, следовательно, наследником становился старший сын Мухаммед-Гасан-аги Джафар-Кули-ага. Однако молодой возраст наследника, а ему на тот момент было всего девятнадцать лет, неопытность и немногочисленность сторонников, нарастающая неприязнь к русским, лояльность к которым молодого наследника была естественна и очевидна, делали его слабой кандидатурой.
Это сильно беспокоило Цицианова, и в этой связи он советовал Лисаневичу:«… Джафаркули aгe… внушите весьма тайно, чтобы он старался как можно себя воздержать и привлечь к себе знатную партию из верных России и значащих в Карабахе людей».
В тоже время Цицианов не исключал вариант с подбором новой кандидатуры престолонаследника и просил выслать к нему ханскую родословную, некогда составленную Лисаневичем, «поместив в ней по порядку всю фамилию владельческого дома, ныне существующего, а потом уже прошедшую…».
В декабре 1805 г. Цицианов получает от Лисаневича ханскую родословную. В ответном письме от 16 декабря 1805 г. главнокомандующий в резкой форме раскритиковал присланный Лисаневичем документ «без означения законных ханских жен и его наложниц, так же детей его от тех и других рожденных и равным образом жен ханских сыновей и их детей» и заявил, что в такой форме он не сможет послать родословную к императорскому двору, где сочли бы его безграмотным.
Далее Цицианов дает четкую схему, по которой следовало собирать «достоверные сведения в первых о законных женах ханских их именах, чьи дочери и чьи сестры, также о наложницах его. Потом о сыновьях ханских от законных жен, рожденных от наложниц, далее о дочерях ханских и за кем они замужем. И наконец о законных женах сыновей ханских их именах, чьи дочери и чьи сестры, также о наложницах и детях их законных и побочных».
Получив это распоряжение, Лисаневич в середине января 1806 г. приступил к составлению второго, более подробного варианта родословной, данные которой были включены комиссией Берже в качестве «дополнений» к родословной 1804 г., а также выведены в «примечание».
Во втором варианте родословной Лисаневич опустил информацию о предках хана, но все остальное «о ханской фамилии» написал с особой тщательностью. Структурно она точно соответствует предложенной Цициановым схеме и начинается с перечня законных и временных жен хана, их происхождении, родственных связях и т.д. по схеме, к которой Лисаневич также прибавил информацию о временной жене Джафар-Кули-аги и рожденных от нее детях.
Единственным «авторским» дополнением комиссии Берже является информация о замужестве младшей дочери хана Говхар-ага за Джафар-Кули-ханом Шекинским, что случилось позднее и не могло отразиться в составленной Лисаневичем родословной.
«Исправления» комиссии Берже коснулись некоторых имен, которые были искажены при написании Лисаневичем, например, Суин-бек (Гусейн), Гафар-ага (Говхар), Амирхан (Омар), Сапы-бек (Сефи) и т.д.
Однако некоторые достоверные факты в составленной Лисаневичем родословной по причине неразборчивости почерка или какой-то другой были искажены комиссией. Так, супруга Ибрагим-хана, мать Мухаммед-Гасан-аги Ханум у Лисаневича названа дочерью Джебраильского минбаши, что соответствует действительности, а в родословной Берже она упоминается как дочь Джеванширского минбаши. У Лисаневича временная жена хана Хатай-ханум верно называется дочерью «Тезахского мелика Бахтама», а у Берже Вахтанга. У Лисаневича есть данные о живых и умерших на тот момент постоянных и временных женах хана, в родословной Берже этих данных естественно нет.
Суждено было генералу Цицианову увидеть второй вариант родословной — неизвестно. Он был убит в начале февраля 1806 г. у стен Баку. Его опасения по поводу усиления партии Мехти-Кули-аги оказались небезосновательными. Ибрагим-Халил-хан объявил его наследником в обход утвержденному в трактате правилу наследования престола, «с согласия всего карабахского духовенства, беков, меликов, старшин и народа, что было засвидетельствовано в присутствии подполковника гарнизона печатью Ибрагим хана».
Русской администрации пришлось смириться с существующими реалиями. В своем письме Джафар-Кули-аге от декабря 1805 г. Цицианов писал, что ему «словесно донесли, что дед ваш Ибрагим хан, по смерти вашего батюшки призвал вас к себе и приказал вам Мехти агу почитать за своего отца, то и прошу.. .не выходить ни на шаг из его воли, разве тогда только когда…его приказания будут… России противны». Это привело к новому витку напряженности при дворе и стало одной из дричин трагической гибели Ибрагим-Халил-хана в мае 1806 г.
Внутрисемейное противостояние продолжалось вплоть до ликвидации ханства в 1822 г. и даже после, и умело использовалось «новыми хозяевами» края — ген. Ермоловым и ген. Мадатовым. Единственным позитивным событием в этой истории стало создание исторического документа — родословной карабахских ханов.
По материалам Азербайджанского историко-родословного общества
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
В послевоенное и позднее советское время в Баку было около трех десятков кинотеатров, зимних и летних, многие из которых проектировали известные азербайджанские архитекторы.
Кроме этого, кино показывали в различных клубах и Дворцах культуры. Таким образом, общее количество залов приближалось к пятидесяти.
Для сравнения: в соседнем Тбилиси в советское время насчитывалось около 35 кинозалов, а в Эривани (Западный Азербайджан), городе, который перестал быть азербайджанским после советизации, – всего 20. Подробнее про кинотеатры в Баку читаем тут.
Кинотеатры Баку прошлых лет:
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
Эльдар Зейналов
В ненаписанной истории рабочего сопротивления сталинизму в Азербайджане есть полузабытая страница, связанная с группой т.н. «Бакинской Рабочей Оппозиции». Это течение в партии большевиков требовало «рабочей демократии», которая понималась как передача функций управления экономикой от партии к профсоюзам, которые, по мнению «рабочей оппозиции», лучше выражали интересы производителей.
Осужденная как «анархо-синдикалистский уклон», эта фракция была запрещена в 1921 г. Однако ее московские лидеры А.Шляпников и С.Медведев продолжали распространять свои взгляды. Одним из поводов для этого стала дискуссия 1923 г. о внутрипартийной демократии.
В Баку в крупнейшей партийной организации «Азнефти» удачно выступил некий молодой работник просвещения Валериан Барчук. В Баку наведался Шляпников, завезший в Баку фракционную литературу. По результатам дискуссии в Баку, Медведевым было написано «Письмо бакинскому товарищу Б.», в котором содержалась критика политики партийного руководства. Барчука вскоре убрали из Баку.
Однако бакинские сторонники «рабочей оппозиции» вскоре прислали в Москву на встречу с «Центром» монтера «Азнефти», старого члена партии с 1904 г., бывшего эсера Дмитрия Колосова (в письме названного для конспирации «Кобызевым»). Его нагрузили инструкциями и литературой, с которыми он вернулся в Баку в июне 1924 г. ЦКК АКП(б) зафиксировала, как минимум, 4 собрания единомышленников, на которых привезенная литература подверглась обсуждению.
Так, обсуждались вопрос об отношению к «Рабочему правительству» лейбористов в Англии, платформа «рабочей оппозиции» во время дискуссии и пути, как «захватить командные высоты, начиная с низовых ячеек до верхушек и подготавливать атмосферу к 14 съезду», отношение к повстанчеству. Однажды был даже поставлен вопрос о снабжении членов группы оружием.
В отличие от московской, в бакинскую группу изначально были включены не только члены компартии, но и беспартийные (в том числе исключенные из компартии).Бакинцы уже на уровне группы пытались реализовать свои взгляды на «рабочую демократию». На первом же собрании был избран т.н. «президиум». Председателем его стал Колосов, секретарем — другой бывший эсер, бывший чекист Федор Теняев, а членами — Иван Землянский, Василий Мордяхин и бывший сотрудник Особотдела XI Красной Армии и бывший начальник милиции одного из районов Роман Аксенов-Разин, а также бывший член партии Варвара Колосова.
Как видим, во главе группы встали старые подпольщики и конспираторы, политическое развитие и организаторские способности которых высоко оценивались в донесениях агентов спецслужб. Характерно, что само наличие президиума и его состав стали известны чекистам лишь в январе-марте 1925 г. Во второй половине 1924 г. группа была занята подготовительной работой: размножением и распространением оппозиционных документов, их обсуждением и вербовкой новых членов.
Во время выборов заводских комитетов профсоюзов (завкомов) группа вела кампанию за то, «чтобы больше проводить беспартийных». Излишне говорить, что вскоре группой заинтересовалась грозная Азербайджанская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом и преступлением по должности (АзЧК). Уже 2 августа 1924 г. ее агент сообщил, что в Ленинском районе Баку существует некая нелегальная организация с участием старых членов партии, которая подбирает «надежных людей» для борьбы «против разных несправедливостей».
Несмотря на конспирацию, АзЧК смогла внедрить в группу сразу нескольких агентов, известных под псевдонимами «Серебровский», «Морж» и «Морозов». К октябрю 1924 г. АзЧК уже представила партийным органам меморандум по делу. Однако партийные органы поручили чекистам продолжить агентурную разработку группы. В АзЧК разработка получила название «Обиженные судьбою» — вероятно, с намеком на недовольство старых большевиков-подпольщиков своим положением.
Тем временем, бывший тогда секретарем ЦК АКП(б) Л.Мирзоян в октябре 1924 г. отослал в Москву переданную ему Мирджафаром Багировым копию письма Медведева. От автора потребовали разъяснений, и таким образом, произошла утечка информации. Вскоре в Баку наведался Барчук, который предложил от имени Медведева «пока никаких шагов не предпринимать, впредь до распоряжения Центра». В январе 1925 г. Колосов заявил в узком кругу, что от центра «есть директивы новых членов не принимать».
В связи с провалом была отменена и планировавшаяся в марте и мае 1925 г. поездка кого-то из членов группы в Москву для получения директив. Руководители группы насторожились, перестали устраивать собрания. Шло обсуждение, кто бы мог донести на группу, и надо сказать, что в целом «президиум» частично их вычислил. Агенты АзЧК стали жаловаться начальству, что стало трудней получать информацию и некоторые из них даже поспешили сообщить начальству, что группа якобы «умерла, не успев родиться».
К примерно таким же выводам пришли позднее исследователи деятельности «Бакинской Рабочей Оппозиции», начиная с ЦКК ВКП(б) в 1926 г.: имела место «попытка организовать и оформить группу, но она не увенчалась успехом, вследствие объективных причин: идеологической и политической беспочвенности выдвигавшейся платформы и равнодушия к ней со стороны привлекавшихся рабочих… Собирались обвиняемые … в большинстве случаев или случайно для выпивки, или по знакомству или родству».
Выждав несколько месяцев и убедившись, что группа узнала о провале и свернула деятельность, 4 ноября 1925 г. АзЧК посылает парторганам новый Меморандум по делу «Обиженных судьбою». Полученные оперативным путем от агентов АзЧК показания легализуются КК АКП(б) путем подачи доносов от внезапно «прозревших» членов партии. Назначаются партийные следователи, рассылаются повестки, начинаются допросы.
Но похоже, что конспираторы «Рабочей оппозиции» смогли успешно переиграть партийных следователей, выведя из-под удара большую часть организации. Известно, что Контрольная Комиссия АКП(б) официально вела следствие в отношении 21 члена партии и 4 беспартийных. В то же время Колосов говорил о примерно 40 членах группы в Балаханском районе и о законспирированных группах в городских районах Баку.
Партийный следователь проговорился о допросах в ЦКК примерно 60 человек. В сообщениях АзЧКи на допросах в ЦКК назывались как якобы причастные к деятельности группы 50 человек (в том числе 11 человек в городе, в «Азнефти»). Большинство из них к партийному следствию вообще не привлекались, т.к. партийные органы посчитали, что «степень их участия в деле оформления группы «Рабочей оппозиции» не поддается выяснению». Несмотря на уличающие показания против них, некоторые из допрошенных были реабилитированы благодаря умело выбранной тактике защиты.
Одним из успехов обвиняемых было то, что на очных ставках с ними активные обвинители были выставлены, по сути, провокаторами. Колосов по старой эсеровской памяти сравнил одного из них с Азефом.
Ознакомившись с материалами дела, доносчиков справедливо пожурят в ЦКК ВКП(б): «Т.т. Маневичу, Камаеву и Явкину указать на неправильное информирование ими парторганов об имевших место собраниях. Вместо того, чтобы тут же указать товарищам на антипартийный характер собраний и способ выявления интересовавших их вопросов, они переоценили серьезность этих собраний и увлеклись выявлением участников их».
12 января 1926 г. Пленум Партколлегии КК АКП(б) вынес постановление об исключении из партии Романа Аксенова-Разина, Ивана Землянского, Дмитрия Колосова, Льва Сальмана. Другим членам группы дали выговоры, предупреждения, шестерых реабилитировали. Имена 4 беспартийных было решено опубликовать в печати в связи с их «антипартийной, по существу контрреволюционной работой». По материалам этого дела в газете «Бакинский рабочий» от 8 февраля 1926 г. были опубликованы сообщение и передовица «Докатились».
Кто-то сообщил об этом Шляпникову и Медведеву, которые потребовали объяснений от всесильного главы ЦКК ВКП(б) Е.Ярославского и секретаря ЦК ВКП(б) В.Молотова. Те оказались не в курсе дела: парторганы в Азербайджане не согласовали постановление с Москвой. Произошел скандал, и в порядке апелляции большая часть постановления КК АКП(б) была отменена. В частности, исключенных восстановили в партии. Отменили и абсурдное по сути постановление партийного органа в отношении беспартийных.
«Бакинское дело» объявили «безуспешной попыткой» и замяли, оставив невыясненными многие вопросы, мимо которых точно бы не прошли в 1937-м. Но в этот раз главной мишенью были выбраны московские лидеры «рабочей оппозиции». Теперь утверждалось, что на основе письма Медведева была создана фракционная группа. 23 октября ЦКК ВКП(б) исключила Медведева из партии, а Шляпникову вынесла строгий выговор. Это решение было отменено лишь после их покаяния.
Их еще неоднократно наказывали, пока не расстреляли в сентябре 1937 г. Что касается их бакинских единомышленников, то есть отрывочные сведения, что в 1927 г. часть их перешла на сторону троцкистов.
Так, реабилитированные по делу «рабочей оппозиции» Сергей Беликов, Сергей Каюров, упоминавшийся в доносах беспартийный Александр Назаров были репрессированы как троцкисты в 1928-1936 гг. Факты свидетельствуют, что рабочие Баку вовсе не были ни горячими сторонниками большевиков, ни молчаливыми агнцами на заклание. Они сопротивлялись, как могли.
Из архивов газеты ЭХО
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
Р.Кулиева
В 60-е годы XX века — годы оттепели — в азербайджанскую литературу пришло поколение писателей, знакомых с репрессией, непосредственно коснувшейся их родителей или знакомых. Но формирование этого поколения происходило в совершенно другую эпоху — послесталинскую.
Это были люди, с открытым свободным приятием мира, чьё мировоззрение не было исковеркано психологией страха. Новаторство новой плеяды писателей заключалось не только в тематическом диапазоне, образной системе их произведений, но и в новой поэтике, которая сказалась не только в языке, но и в жанровой форме повествования.
Впервые в азербайджанской литературе повседневность рассматривалась не в бытовом, а в философско-этическом контексте. В сравнении с традиционным советским романом этот процесс (не всегда верно) связывают с дегероизацией персонажей. Это были герои рефлектирующие, вместе с тем способные на поступок в определённой психологической ситуации. Их отличала особая духовность.
Будучи отражением своего поколения, они, в свою очередь, формировали новую интеллигенцию. Не случайно произведения Рустама Ибрагимбекова, Максуда Ибрагибекова, Анара, Чингиза Гусейнова и других стали фактом не только литературы, но и всей культуры в целом: эта проза была переведена на десятки языков мира, а к экранизации её обращался как азербайджанский, так и советский кинематограф.
Позже она получила название городской прозы, в отличие от деревенской, которую в азербайджанской литературе представляли Акрам Айлисли, Иси Мелик-заде, Иса Гусейнов, Сабир Ахмедли, Тахир Гусейнов. Городская проза в азербайджанской литературе появилась одновременно с русской (типологический процесс, характерный для всей советской литературы того периода). В Азербайджане она нашла отражение в произведениях Анара, Рустама и Максуда Ибрагимбековых, Чингиза Гусейнова, Эльчина и др. В контексте художественных поисков «оттепели» этих писателей отличало национальное своеобразие.
В творчестве Анара появляется новый тип характера — характер-компромисс (по удачному выражению Н.Ивановой). Это интеллигент-неудачник. Вместе с тем, здесь мы наблюдаем и «деловых людей», которые за отсутствием свободного рынка занимались приобретательством за счёт других.
Герои Анара видят недостатки жизни, остро ощущают и переживают её противоречия, но не способны на борьбу с ними, даже на поступок. Компромисс кажется вначале безобидным, но переживания и внутренняя борьба героя, стена непонимания делает отчуждение и одиночество ещё более глубоким. При этом сытые и благополучные в материальном плане люди поднимаются по социальной лестнице, занимают должности и преуспевают в обществе.
Неймат из повести Анара «Круг» (1965) сравнивает свою жизнь с автобусом, который неизменно движется по одному и тому же маршруту. И жизнь его напоминает движение «по кругу». Это однообразие и постоянство кто-то может назвать стабильностью, но для героя это — безысходность, которая блокирует его духовные силы и он не видит возможности что-либо изменить в своем существовании.
Герой Анара боится непредсказуемости. Хотя сам иногда «отваживается» на неожиданные поступки. Но в целом это ничего не меняет. Не соглашаясь с реальностью, он к ней привыкает. И жизнь превращается в цепь компромиссов. Его персонажи не конформисты, но и не борцы за правду. Они терпят поражение, не вступая в борьбу с этой жизнью. Так, конфликт приобретает философский характер.
Отчуждённость родных, отчуждённость суетной жизни в городе, неудачная социальная судьба приводят к трагической безысходности. Таков Мамед Насир («Круг») — человек без семьи. В азербайджанской ментальности семья это не только совместная жизнь. Это родовое начало в человеке, придающее ему прочность опоры жизни и несокрушимость в личном плане. Ибо он — в обойме с родственниками. В такой ситуации ты, как бы этого не хотел, не можешь быть один.
Но как показал «День рождения» Максуда Ибрагимбекова, герой хочет вырваться из быта, желая вернуться к той жизни, о которой он мечтал, живя в старом дворе среди друзей, когда социальные различия не имели никакого значения. Но реальность оказалась другой. Даже в обывателе писатель стремится найти общечеловеческое, основательное, нечто важное, помогающее ему внутренне не принимать пошлость этой жизни. Вот почему так важен образ дома.
У Анара же дом превращается в тюрьму, как в сименоновском романе «Тюрьма» (1967) (и здесь можно проследить типологическую закономерность, которая прослеживается и в азербайджанской, и в русской и в западной литературе). Дом превращает человека в пленника заведённого порядка, становится духовной тюрьмой, а не крепостью. Близкие становятся чужими. Это одиночество в благополучии.
Один из героев «Круга» Неймат видит фантасмагорический сон, где он на вокзале выстаивает очередь за билетом то ли в Кисловодск, то ли в Красноводск и ему отказывают в билете. Другой персонаж этой повести — Мамед Насир предлагает каждую субботу кому-либо из сотрудников на пароходе поплыть в Красноводск и вернуться к понедельнику на работу. Неймат не видит в этом смысла, но почему-то сам каждый день на почте проверяет корреспонденцию «до востребования», прекрасно понимая, что ему некому писать. Но он протягивал паспорт и с волнением ждал.
Вместе с тем тотальное одиночество Неймата при хорошей жене, любимых детях заставляет нас обратить внимание на внутренний мир героя — стагнация, из которой нет выхода. Показательно, что у него при множестве знакомых нет друга, что важно для понимания ситуации, в которой он оказался. Проснувшееся самосознание героя показывает ему со всей очевидностью, что он сам в жизни не совершил ни одного самостоятельного поступка, держась всегда в тени, подчиняясь общепринятым правилам, и это следствие событий детства: когда он — сын репрессированного наркома — вынужден был ради сохранения жизни держаться всегда в тени, пока это не превратилось в норму его поведения. Заложенное природой в нем всегда «тормозилось» и он жил по инерции. Среда, окружающая его, диктует свои правила, за рамки которых он не может выйти. Робость перед действием парализует его волю.
Сны пронизывают повествование от начала до конца, создавая определенный подтекст видимого содержания. Если сон-зачин представляет безвыходную абсурдную ситуацию, то сон-финал с бескрайним спокойным морем, золотым песком, пустынным берегом и белой гаванью с красными кораблями далеко на горизонте дарит читателю и герою прежде всего надежду на выход из замкнутого круга (который кажется таким легким и очевидным, как стереть нажатием кнопки ненужную надоевшую запись в магнитофоне). Это выход, подсказанный женщиной, красавицей Тахминой, давшей «напрокат на одну ночь» Неймату свой хороший сон. Спустя сорок лет в издании 2005 года Анар добавляет к безысходному названию повести «Круг» подзаголовок «Белая гавань».
Интересно, что в произведениях Анара женщины способны на поступок, мужчины же только на жест. И это происходит потому, что у его героинь есть мечта, к которой они стремятся, а мужчины не могут осмыслить бессмысленность своей жизни.
В новелле «Последняя ночь уходящего года», рассказе «Я, ты, он и телефон» Анар раскрывает проблему одиночества человека в мегаполисе, где обилие информации создаёт иллюзию общения со всем миром, и на какое-то время уводит человека от его тотального одиночества.
Эти темы в творчестве Анара будут продолжены и в 70-90-е годы. Разобщенность современного человека сталкивается с ментальными традиционными ценностями, и кто выиграет эту борьбу, неизвестно.
Так, нравственно-этические поиски в азербайджанской литературе перекликались с исканиями мировой литературы. Если бы не было этой оттепели, говорить о тенденциях свободного мировосприятия, духовного культурного обновления было бы нельзя.
Это поколение писателей было прекрасно образованно,они были свободны от предвзятых идеологем и работали не только в литературе, писали пьесы для театра, киносценарии.
Совершенно иные акценты ставит в своём творчестве другой представитель этого поколения — Максуд Ибрагимбеков. Он выделяется, прежде всего, четкой гражданской позицией. Его произведения — нравственные уроки, извлеченные из познания жизни и человека. Его герои интеллигентны и деликатны по отношению к другим, и эта интеллигентность их природное свойство.
В повести «За всё хорошее — смерть» сюжет занимателен. Он захватывает читателя с первых же строк, вовлекая в орбиту переживаний героя. Здесь писатель оперирует библейскими понятиями — добро и зло, правда и ложь, любовь и коварство.
Таир — «самый слабый физически среди других мальчик он терпеливо <…> сносит пренебрежение товарищей. И даже несправедливые побои — за то, что посмел, спасая голодных друзей от неминуемого отравления, выбросить испорченные кон¬сервы, — рождают в нем не ненависть и желание отомстить, а горькое недоумение и жалость к ожесточившемуся от отчаяния приятелю». Нравственный закон очень важен для Таира: «Если каждый, кто сильнее, будет бить другого, то ничего же из этого путного не получится».
Таир способен за внешним выражением, за поступком увидеть, интуитивно почувствовать побудительные мотивы поведения человека. Это либо дано от природы, либо приходит с опытом, но не всегда и не всем. Снисходительность к человеку, его слабостям, делает слабого Таира сильным и мужественным.
Ибрагимбеков показывает гораздо раньше других, что мужество и героизм не в физической силе, а в силе духа, способности одержать победу над своей слабостью.
Нравственный урок, извлеченный из произведений Максуда Ибрагимбекова — только другой человек даёт нам возможность познать себя во всей полноте, понять, что реализация в жизни — не успешная карьера, а успешное самочувствие, и никогда не поздно понять, что в жизни важно, и попытаться бороться за это.
Герои Максуда Ибрагимбекова — интеллигенты, идеалисты, сочетающие глубочайшую порядочность с неумением реализовать свои идеалы и принципы. Они по-юношески максимальны в своих нравственных критериях. Поэтому читателя подкупает их нравственная красота.
60-е годы — время веры в осуществимость идеала, время, когда поступки и цели совпадали. Вместе с тем, это была эпоха перемен, когда старые социальные, вернее, социологизированные идеалы оказались несостоятельными. В такой ситуации человек либо примиряется с неизбежным поражением и крушением надежд, либо превращается в циника, извлекающего из жизни максимум для личного благосостояния. Повторяется ситуация с чеховскими персонажами — проблема адаптации: герой не только защищает старое, отжившее, но и пытается навязать его другим.
Преодолевая тенденциозность и социальные клише советской прозы 30-50-х годов, поколение 60-х характеризуют более сложное восприятие человека, глубина психологического анализа, поэтичность повседневности. Все это помогает раскрыть противоречия той реальности, где живут писатели и их герои.
Художественная литература времени оттепели помогает нам раскрыть социальную психологию этой эпохи.
По материалам книги «Восток Запад 2» (сборник научно-исследовательских работ)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
На рубеже XIX и XX вв. фотография была редкостью и высоким искусством, стоила дорого, и случалось, что люди фотографировались за всю жизнь всего несколько раз. Поэтому фотографии красиво оформлялись – наклеивались на картонные паспарту, которые сами по себе зачастую являлись произведением графического искусства.
Рисунок для оборотной стороны паспарту заказывали у именитых (или не очень – если средства не позволяли) художников, паспарту печатались в специальных типографиях или литографиях. Со временем рисунок и общий дизайн в угоду моде менялся, поэтому у одного фотоателье в разные промежутки времени были в обращении разные паспарту.
Любопытно, что на многих рисунках на паспарту были использованы атрибуты художника (палитра, кисти, мольберт и т.п.) – фотографов воспринимали как художников, писавших светом.
Заказывались паспарту не всегда в Баку. Так, известны случаи, когда паспарту печатались на полиграфических фабриках в Москве (И.Покорного), в Одессе (Фишелеса, А.Миранского), в Вильне (Тальбота) и других городах. Иногда и за границей – в Турции, Париже или Варшаве (хотя Польша в те времена входила в Российскую империю).
Ну, и, конечно, паспарту являлись рекламой фотографа. Кроме названия ателье, его адреса и позднее телефона, фотограф сообщал, какие именно услуги он оказывает: увеличение фотографий, моментальный портрет и т.п. Также фотограф сообщал на обороте, что все негативы хранятся. Кроме этого, на паспарту фотограф не скромничал и перечислял все свои заслуги: наградные медали, полученные на различных выставках, в том числе международных, указывал, что удостоился похвалы какого-либо монарха. Эта информация очень ценна для историков, т.к. позволяет датировать большинство снимков, по крайней мере, становится понятна нижняя временная граница фотографии.
Зачастую выпуклое изображение полученных медалей выносилось на лицевую сторону. Бывало и так, что держатель фотоателье являлся придворным фотографом какого-либо монарха, и в этом случае информация об этом печаталась на самом видном месте. Сообщалось и о том, что он являлся членом каких-либо обществ или академий.
Так, например, Александр Мишон, один из первых бакинских фотографов, получил награду на фотовыставке 1891 г. в С.-Петербурге, ему вручили медаль Императорского Российского технического общества. Он являлся членом Парижской национальной академии, в 1889 г. был удостоен личной благодарности великого князя Михаила Николаевича, в 1890 г. – принца Неаполитанского, а в 1895 г. получил орден Бухарской серебряной звезды 2-й степени – после того, как запечатлел на вокзале в Баку приезд бухарского эмира и затем преподнес ему большую фотографию.
«Московский фотограф» получил высшую награду на выставке в Италии в 1911 г., Ф.Коковихин – похвальный отзыв Русского фотографического общества в 1896 г., золотую медаль в Тифлисе в 1901 г., серебряную в Витебске и бронзовую в Москве в 1903-м, золотую медаль и почетный крест на Антверпенской выставке в 1906 г.
По размеру паспарту были разными, было известно два формата – «визит-портрет» и «кабинет-портрет». Те, кто не очень хорошо знаком с историей Баку и фотографическим искусством, считают, что это названия бакинских фотоателье. Но это не так.
«Визит-портрет» (визит-карта) был запатентован в Париже французом Адольфом Диздери в самом начале эры фотографии. Он представлял собой альбуминовый отпечаток на тонкой бумаге, наклеенный на толстый картон; размер отпечатка был 5,5 на 9 см, а картонное паспарту – 6,5 на 10 см. Когда в 1859 г. Диздери опубликовал фото императора Наполеона III в этом формате, это привело к внезапному росту популярности визит-портретов, известному как «кардомания».
Визит-портретами обменивались с друзьями и родственниками, огромная популярность формата способствовала выпуску снимков знаменитостей и их коллекционированию. В конечном счете, визит-портрет распространился по всему миру, начали даже выпускать специальные альбомы для таких фото.
В начале 1870-х гг. визит-портреты были вытеснены кабинетным портретом, однако все равно изредка встречались, в том числе и в Баку, особенно у Александра Мишона и в фотоателье «Жорж». Последняя из обнаруженных бакинских фотографий в формате «визит-портрет» датируется аж 1917 годом.
«Кабинет-портрет» (кабинетный портрет) стал общепринятым в портретной фотографии с 1870 г. Это были все те же альбуминовые отпечатки, только увеличенные; они крепились на картонное паспарту размером 11 на 17 см (11,5 на 16,5 см). Встречался и размер 10 на 15 см. Первоначально формат использовался в горизонтальном виде для пейзажей, но стал вертикальным, когда был приспособлен для портретов.
Помимо увеличенного размера кабинет-портрет отличался большим количеством информации на лицевой и обратной стороне паспарту. Название же пошло из-за того, что формат позволял запечатлеть не только лицо человека, но и его самого в полный рост, и окружающую обстановку – кабинет (студию) фотографа. Последние кабинет-портреты относятся к 20-м гг. ХХ в. Подробно о бакинских фотоателье можно прочитать ЗДЕСЬ.
ПАСПАРТУ БАКИНСКИХ ФОТОГРАФОВ:
Фото: архив О.Булановой, сайт Ourbaku
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.БУЛАНОВА
Ичери-Шехер привлекал кинематографистов всегда, с первых лет возникновения нового искусства – синематографа.
Впервые стены старого города были запечатлены в первом азербайджанском документальном фильме «Народное гулянье в городском саду». На заре мирового кинематографа в Баку был создан фотокружок под руководством Александра Мишона, который 31 марта 1898 г. организовал гуляние в Михайловском (Губернаторском) саду и запечатлел его на кинопленку. Сборы от гуляния должны были пойти на благотворительные цели.
В советский период Ичери-Шехер становился «героем» документальных и научно-популярных фильмов, снятых в разные годы режиссерами А.Алекперовым, Г.Гасановым, Н.Рзаевым, Т.Мирзоевым, Дж.Гасановым, Н.Бекирзаде и другими.
Но настоящая кинематографическая биография Ичери-Шехер началась с фильма «Девичья башня», снятого в 1924 г. по мотивам азербайджанских народных преданий, связанных со старым городом. И с тех пор Ичери-Шехер превратился в съемочную площадку многих фильмов, благодаря которым Баку увидели и полюбили миллионы кинозрителей не только Советского Союза, но и всего мира.
Бакинцам, и особенно жителям Ичери-Шехер очень нравилось наблюдать за съемочным процессом, во время которых Крепость превращалась то в экзотический восточный город, то в Латинскую Америку, то становилась местом действия исторических сюжетов…
По старинным узким улочкам когда-то прогуливались Дон Кихот и Санчо Панса из фильма «Дульсинея Тобосская», снимались в лирической кинокомедии «Законный брак» известные российские киноактеры Наталья Белохвостикова и Игорь Костолевский, которые в перерывах между съемками с удовольствием становились гидами для впервые приехавших в Баку коллег по съемочной группе, ведь они прекрасно ориентировались в лабиринтах Ичери-Шехер еще со времени знаменитой советско-шведско-французской картины «Тегеран-43», большая часть съемок которого проходила в 1979-1980 гг. все в том же Ичери-Шехер.
Именно там режиссер Ариф Бабаев, коренной «крепостной», снял свои знаменитые фильмы «Последняя ночь детства» и «День прошел», в которых воспел атмосферу этого уникального уголка Баку. Другой «крепостной», режиссер М. Микаилов, после утраты зрения прямо в своей ичеришехерской квартире снялся в эпизодической роли в остросюжетном фильме постановщика М.Дадашева «В Баку дуют ветры».
В 1945 г. по личной просьбе Сталина в Баку начались съемки легендарного фильма «Аршин мал алан». Благодаря гениальной музыке Узеира Гаджибейли и талантливой игре Рашида Бейбутова и Лейлы Бадирбейли, этот фильм уже сколько десятилетий радует зрителей. Он был снят по сюжету последней и самой популярной оперетты Узеира Гаджибекова, написанной в 1913 г. в Санкт-Петербурге. «Аршин мал алан» был переведен на более чем 75 языков и поставлен в 76 странах мира!
Знаменитый бакинец Юлий Гусман сделал в Ичери-Шехер пару кадров для фильма «Не бойся, я с тобой!». Эта картина сразу же полюбилась зрителями всего Советского Союза и за долгие годы не утратила популярности. А спустя три десятилетия Гусман снял продолжение этой легендарной ленты – «Не бойся, я с тобой! 1919».
В 2000 г. Александр Абдулов снимал в Азербайджане свой фильм «Бременские музыканты». Режиссерский дебют известного актера поддержал Гейдар Алиев. Абдулову были созданы все условия для реализации его режиссерских замыслов, благодаря этому в фильме были задействованы десятки тысяч солдат, танки, вертолеты, воздушные шары и даже установки ПВО.
В 2022 г. в Ичери-Шехер снимались эпизоды нашумевшего на весь мир британского фильма «Али и Нино» – истории об азербайджанских Ромео и Джульетты.
Фильмографии Ичери-Шехер можно только позавидовать:
«Аршин мал алан» (1916)
«Савур-могила» (1926),
«Аршин мал алан» (1945),
«Не та, так эта» (1956),
«На дальних берегах» (1958),
«Можно ли его простить» (1959),
«Человек-амфибия» (1961),
«Черная чайка» (1962),
«Волшебный халат» (1964),
«Аршин мал алан» (1965),
«Айболит-66» (1966),
«Бриллиантовая рука» (1968),
«Последняя ночь детства» (1968),
«Хлеб поровну» (1969),
«Мой добрый папа» (1970),
фильм-опера «Севиль» (1970),
«День прошел» (1971),
«Это сладкое слово – свобода» (1972),
«Насими» (1973),
«В Баку дуют ветры» (1974),
«Страницы жизни» (1974),
«Бухта радости» (1977),
«Ночь над Чили» (1977),
«Бабек» (1979),
«Тегеран-43» (1980),
«Дульсинея Тобосская» (1980),
«Шкатулка Исмаил Бека» («Шкатулка из Крепости») (1982),
«Похититель поневоле» (1983),
«Легенда о Сурамской крепости» (1984),
«Законный брак» (1985),
«Другая жизнь» (1987),
«Храм воздуха» (1989),
«Яраса» (1995),
«И целого мира мало» (1999),
«Бременские музыканты» (2000),
«Дронго» (2002)
«Не бойся, я с тобой. 1919.» (2022)
«Али и Нино» (2022) и др.
Смотрите также: Азербайджанский Ичери Шехер в кино (52 ФОТО)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
В 1980 году в Баку и окрестностях был снят один удивительно тонкий и философский фильм – «Дульсинея Тобосская». Режиссером фильма являлась актриса и режиссер Светлана Дружинина, снявшая такие известные ленты, как «Сватовство гусара», «Принцесса цирка», мини-сериалы «Гардемарины» и «Тайны дворцовых переворотов» и др.
Для тех, кто не знает — Дульсинея Тобосская (настоящее имя Альдонса Лоренсо) — центральный персонаж романа Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», возлюбленная, дама сердца героя романа.
Сразу после премьеры ей позвонил Иннокентий Смоктуновский и сказал: «Светлана, могу тебя поздравить: сегодня у тебя появилось большое количество врагов».
Большего комплимента она и желать не могла. Смоктуновский вообще стал одним из фанатов этой картины.
А уж каких эпитетов из его уст удостоилась главная героиня – Наталья Гундарева! Актер тогда во всех интервью повторял: «После «Дульсинеи Тобосской» я понял, что Гундарева – настоящий талант, она одновременно и кухарка, и мадонна, и служанка, и королева».
Он даже не подозревал, что художественный совет долго не утверждал актрису на эту роль, считая, что образ ей абсолютно не подходит. Хотя Дружинина не видела никого другого в этой роли. И, возможно, эта роль стала одной из лучших ролей Гундаревой. Странно, но премьера мюзикла с чудесными песнями Геннадия Гладкова прошла практически незамеченной.
Испания, начало XVII века. Через семь лет после смерти Дон Кихота и выхода романа Сервантеса имя рыцаря печального образа становится легендой. Санчо Панса, верный оруженосец Дона Кихота, отправляется в Тобосо и находит там крестьянку Альдонсу, которая и не подозревает, что была дамой сердца знаменитого рыцаря и сама стала знаменитостью. Санчо рассказывает историю странствий и страданий Дона Кихота по своей возлюбленной.
Альдонса-Дульсинея уезжает в Толедо. Вокруг нее вьются ухажеры. Но она случайно знакомится со странным молодым человеком – доном Луисом, который невероятно похож на Дон Кихота с портрета, но, в отличие от знаменитого с странствующего рыцаря, собирается уйти в монахи. Из-за конфликта с ним Дульсинея бросает Толедо и отправляется в странствия, повторяя путь того, кто безнадежно любил ее. И находит свою любовь.
Одна из причин, почему фильм стоит посмотреть — он полностью снят в Азербайджане: в Баку, в Ичери-Шехер, и в Гобустане. Ичери-Шехер «сыграл» Толедо, пейзажи Гобустана стали пейзажами Испании и окрестностей Тобосо.
В Ичери-Шехер для съемок была выбрана еще не снесенная тогда албанская церковь около Девичьей башни (которую некоторые считали армянской) и караван-сарай на улице Асафа Зейналлы, в котором располагался Театр мугама (Мугам-клуб). Двор этого караван-сарая видел много съемок, самых известных режиссеров. И каждый раз представал чем-то новым.
Один эпизод фильма снят под крепостными стенами со стороны Губернаторского сада, еще один – у восточных ворот во Дворец ширваншахов, т.е. у ворот Мурада. И если не знать, что это Баку, догадаться невозможно.
Съемки проходили летом 1980 года. В массовке снимались азербайджанские актеры, а также простые жители города.
Борис Добин, один из исследователей истории Баку и фотограф, работавший в те годы в Государственном музее музыкальной культуры Азербайджана (второй этаж караван-сарая, где проходили съемки), вспоминал:«Я и мои дети тоже учувствовали в съемках фильма. Нас переодели в испанскую одежду. Младшую дочку, которой было два с половиной года, сняли крупным планом, распустили ей черные волосы, вдели ей туда цветок, дали в руки большую книгу и сказали, чтобы она ее перелистывала. Она это делала, но страницы все время задевали ей за нос, было очень смешно».
Далее Б.Добин продолжал:«С покойной актрисой Н.Гундаревой мы очень мило общались и она даже иногда отдыхала в моей фотолаборатории, она была человеком общительным и с большим чувством юмора и очень простой в общении, хотя уже была очень известной актрисой, но не было у нее звездной болезни. Царствие ей небесное, пусть земля ей будет пухом».
Кстати, Гундарева снималась со сломанной лодыжкой, и для многих эпизодов нужно было снимать гипс. Но она мужественно терпела.
Борис Добин вспоминал и Светлану Джужинину:«Мы подружились с Дружининой и ее мужем, по ее просьбе я им напечатал много фотографий для «Мосфильма».
Смотрите также:Баку и Гобустан 1980-го г. в фильме «Дульсинея Тобосская» (ФОТО)
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
О.Буланова
В один из майских дней 1981 г., в канун Дня Победы, в столице Азербайджана напротив сада Юннатов был установлен памятник легендарному бакинцу Рихарду Зорге, знаменитому разведчику, Герою Советского Союза. Парк, где установлен памятник, получил имя Зорге. Оригинальность памятника была отмечена не раз как советскими, так и зарубежными специалистами, это памятник вошел в учебники по скульптуре.
Не был забыт это памятник и в XXI веке. Так, Л.Н. Доронина в труде «Мастера русской скульптуры XVIII-XX веков» (2008) отметила, что памятник Рихарду Зорге отличается «оригинальностью образа». Сергей Орлов в журнале «Третьяковская галерея» в 2022 г. написал следующее: «Мастер всегда находит неординарные решения. Таковы памятники Рихарду Зорге в Баку (1981), где родился Зорге, и в Москве (1980-1985). В бакинском памятнике мы видим экспрессивный и фрагментарный портрет-маску».
Автором памятника является Владимир Цигаль (1917-2022), советский и российский скульптор-монументалист, Народный художник СССР, автор известнейших памятников, установленных в Советском Союзе и городах мира, в том числе памятников генералу Карбышеву в Австрии и Рихарду Зорге в Москве. Чаще всего это были памятники героям Великой Отечественной войны.
Работа над памятником Рихарду Зорге шла несколько лет. В.Цигаль вспоминал: «Много лет я мечтал создать памятник легендарному советскому разведчику, командиру группы, действовавшей в глубоком тылу врага, Рихарду Зорге. Я побывал в Японии, подолгу говорил с людьми, знавшими его. Собранные материалы, впечатления помогли авторскому коллективу в создании памятника Зорге для его родины Баку».
В авторский коллектив входили также архитектор Расим Алиев, Заслуженный архитектор Азербайджана, главный архитектор г. Баку (1972-1988), автор последнего в ХХ в. генерального плана развития Баку. Еще одним архитектором был Леонид Павлов, а конструктором – бакинец Юрий Дубов.
Памятник был сооружен по инициативе Общенационального лидера Гейдара Алиева, тогдашнего первого секретаря ЦК КП Азербайджана. Монтаж памятника занял довольно продолжительное время – несколько месяцев, т.к. технически сооружение было очень сложным. Когда все работы закончились, состоялось торжественное открытие монумента с военным духовым оркестром, оружейными залпами, с выступлениями Гейдара Алиева и авторов памятника. Присутствовали не только авторы проекта, но и гости из Москвы, в том числе известный архитектор Феликс Новиков, а также люди, которые когда-то были знакомы с Зорге.
Уникальность памятника в нескольких вещах. В первую очередь в том, что это не памятник в прямом смысле слова – т.е. не фигура. Это и не композиция, не стела, не бюст и даже не лицо. Это памятник-маска, точнее, и маской-то его нельзя назвать, это часть маски – одни глаза.
Казалось, что взгляд Зорге следит за человеком, в какой бы стороне от лицевой части памятника он ни находился, а глаза разведчика сморят прямо в глаза зрителя: пронизывающее, требовательно. Никакой мистики тут нет, это известный художественный прием, используемый еще в стародавние времена на иконах: зрачки располагались строго по центру глаз.
Но еще большая уникальность памятника в том, что в темное время суток глаза-прорези подсвечивались, и это создавало очень сильный эффект. В современном мире внешней подсветкой какого-либо монумента никого не удивить. Но чтобы свет являл собой основную составляющую памятника в темное время суток – это было новаторством.
На обратной стороне были выложены стихи Сулеймана Рустама: «Зорге – это имя не могу вспоминать без гордости живой. Сын Страны Советов, сын Баку. Партии великой рядовой».
После реставрации памятника, произошедшей уже в период независимости Азербайджана, стихи были убраны. Когда памятник открывали, слева от него было высажено деревце сакуры, привезенное Владимиром Цигалем из Японии. Этот саженец с могилы Зорге на токийском кладбище.
Саженец со временем разросся в красивое деревце, которое было запечатлено на нескольких фотографиях 1980-х годов. Во время последней реконструкции парка им. Зорге в начале XXI в. сакура, символизирующая связь земли Азербайджана и Японии, была срублена.
В заключение хотелось бы отметить, что в некоторых современных источниках годом открытия памятника называют 1982 г. Откуда пошла эта ошибка – неизвестно, но памятник был открыт именно в 1981 г., о чем сохранились упоминания в газетах того времени, в художественных энциклопедиях, в книге «Владимир Цигаль.
Монументальная и станковая скульптура, рисунки», выпущенной в 1989 г., в Азербайджанской Советской энциклопедии и других серьезных источниках, например, в книге «Воспоминания» архитектора памятника Расима Алиева. Но самое главное доказательства – надпись на задней стороне памятника: «Скульптор Цигаль В.Е. Архитектор Алиев Р.Г. Конструктор Дубов Ю.Д. 1981 г.»
Подробнее про Рихарда Зорге можно прочитать тут.
ГАЛЕРЕЯ:
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
§
С.Гасымова
Бекир Чобанзаде (1893-1937) — крымско-татарский поэт, учёный-тюрколог, специалист в области тюркских языков и литературы. Во время учёбы в Стамбуле Чобанзаде опубликовал свои первые стихи, которые были подписаны псевдонимом Чобанзаде (в переводе «сын пастуха»).
В 1924 г., по приглашению руководства Азербайджана, Чобанзаде приехал в Баку и в качестве профессора Бакинского университета активно участвовал в переходе от арабской письменности к латинской. Был руководителем Всесоюзного центрального комитета нового тюркского алфавита. В период с 1924 по 1929 год был заведующим кафедрой и деканом востоковедческого факультета Азербайджанского государственного университета.
У имеющего исключительные заслуги в научно-культурной жизни тюркских народов Б.Чобанзаде в его научно-теоретическом мировоззрении важную часть составляет исследования по фольклористике.
Он, несмотря на недолгую жизнь, богатым талантом, интеллектуальным уровнем сумел утвердиться в качестве человека науки среди тюркологов мира. Этот ученый оставил глубокий след в памяти людской не только как тюрколог, но и как обладающий всесторонним знанием лингвист, широким образом мышления литературовед, знающий историческое происхождение и обычаи народов этнограф, фольклорист и поэт.
Бекир Чобанзаде никогда не подходил в узкой плоскости к какому-либо фольклорному материалу, ставшему предметом его исследования. То есть, взяв созданный каким-либо народом образец, не расценивал его как литературно-культурное явление лишь этого народа. Этот образец (баяты или колыбельная, гошма или герайлы, сказка или эпос…), даже будучи созданный конкретным народом, исследовался им в общетюркском контексте. Он выявлял сходства и общности между ними, более достоверно и вескими доказательствами доказывал культурные связи тюркских народов.
В своем докладе «О близком родстве тюркских диалектов», сделанном на Первом Всесоюзном тюркологическом съезде (1926), Б.Чобанзаде говорил:«Махмуд Кашгари провел очень глубокие и точные для своего времени исследования, построив особую научную систему, наметил связь между тюркскими диалектами. Его работу в этом смысле можно оценить как гениальное призведение. Крайнюю подготовленность и знания, широкое мировоззрение Кашгари как человека подтверждают следующие слова: «Лексические основы тюркских диалектов едины. Здесь нет никаких отличий. Лишь в буквах (звуках) и их замене есть различия». Это доказывает проведение глубокогоанализа со стороны Кашгари.»
Основным моментом, обращающим на себя внимание при таком подходе автора, является то, что Б.Чобанзаде сумел точно отследить структурный подход в лингвистическом наследии Кашгари.
Иными словами, его идея о наличии единой основы тюркских диалектов, выражение различий лишь в изменении звуков демонстрирует структурный подход к языку. Структурный подход представляется как модель отношения меняющих и не меняющих фактических элементов. И М.Кашгари относился к тюркским языкам как к системе, обладающей общей основой, то есть неизменной структурой. В этом случае динамичность системы преимущественно проявляется в фонетических изменениях.
Б.Чобанзаде истоки тюркской культуры обосновывал не только фольклорными образцами, но и родством языков. И в представленных автором в работе «Введение в тюрко-татарское языковедение» широкой читательской аудитории образцах устной народной литературы тюркских народов, написанных в различных жанрах, это можно увидеть наглядно.
Любопытно, что общность языка и мышления в большей степени сохраняют себя в фольклоре. Поскольку фольклор во всех явлениях национального сознания обретает функциональность на уровне этнических корней. И Б.Чобанзаде, говоря о родстве тюркских языков, именно по этой причине ссылается на фольклорные тексты.
Представленные Б.Чобанзаде под заголовком «Примеры главных тюрко-татарских диалектов» и прозаические, и поэтические образцы лишний раз подтверждают, что образцы фольклора, в частности устной народной литературы тюркских народов, близки друг к другу не только формой и содержанием, но и духовно.
Профессор Б.Чобанзаде, окинувший общим взором путь, пройденный письменной и устной литературой турецкого, азербайджанского, туркменского, казахского, киргизского, узбекского и других тюркских народов, хотя и предполагал попадание под влияние сначала арабо-персидского, а позднее европейского, о народной литературе такого же мнения не был. Ученый указывал, что после ислама тюрки породили оригинальную литературу, которую называют «суфийской литературой». Автор полагал, что устная народная литература тюркских народов и формой, и содержанием, и идеалом более преобладающа и насыщена, чем арабо-персидская литература.
Глубоко знающий устную литературу тюрко-татарских народов Б.Чобанзаде отмечал, что если провести аналогичное сравнение с западной литературой, можно отдать предпочтение фольклору тюркских народов:«Так как в Европе широко развилась городская литература, общее образование, театры, типографии, издательства уже давно ослабили народное творчество в литературе и во многих местах уничтожили».
На один момент в рассуждениях Б.Чобанзаде необходимо обратить особое внимание. Ученый, опираясь на логические результаты своих наблюдений и исследований, направляет внимание на влияние современных технологий на развитие фольклора. Он считал, что современные технологии не остаются без воздействия на фольклор.
Прошедший путь от пастушества до лица, бывшего ведущим в формировании тюркологии как науки, Б.Чобанзаде выдвинул интересные версии о происхождении, спецификации, жанровых особенностях национальной литературы. Ученый-исследователь больше внимания уделял связи этих фольклорных образцов с жизнью, бытом трудового населения.
Б. Чобанзаде, проведя параллель, отмечал, что фольклорное творчество Северного Азербайджана и фольклорное творчество Южного Азербайджана меняются не в одном темпе. Электрификация деревень, наряду с городами в Северном Азербайджане, на основе этого звучание радио и телевидения в самых высокогорных селах остановило развитие многих фольклорных жанров. В период отсутствия электрического света и, соответственно этому, радио и телевидения, народ длинные зимние вечера проводил развлекаясь, собравшись у кого-то дома. На этих вечерах люди рассказывали сказки, легенды, предания, дети играли в игры, допустимые в комнате, говорилось много загадок и т. д. Это была жизнь, однозначно проживаемая с фольклорной средой, фольклорной жизнью, фольклором. Радио и телевидение внесли в эту жизнь радикальные изменения.
Совеременные интернет и иные технологии нанесли серьезный удар фольклорной среде, ослабило собрание зимними вечерами в одно место, общение с фольклором. Б.Чобанзаде, говоря об ослаблении городской литературой, общим образованием, широким развитием театров, типографий, издательств в Европе народного творчества в литературе, подразумевал именно это.
РАЗБИРАЯ ШАХА ИСМАИЛА ХАТАИ
В своей работе «О языке и литературном творчестве Хатаи» Б.Чобанзаде анализирует творчество шаха Исмаила Хатаи в контексте лингвистики и, обобщая свои идеи, следующим образом классифицирует стихотворения литератора по структуре стихов и идейным особенностям:
1. Написанные в религиозно-шиитском духе поэмы. Как видно и из названия, подобного типа стихотворения представляют собой стихотворения, написанные для восхваления пророка Мухамеда, Али и его сыновей, имамов в целом, и направленных против Езида и его сторонников. Говоря словами Б.Чобанзаде, «подобного рода фрагменты, из-за устаревших стихов могут считаться «любовные стихи», то есть стихами, написанными поэтом в суфийском, философском ключе».
2. Малочисленность автобиографических стихотворений в поэзии Хатаи. Б.Чобанзаде указывал, что как и поэты феодальной эпохи, Хатаи предпочитал жизнь и деятельность не привносить в поэзию. Хотя он отмечал это как особенность литературы феодальной эпохи, вместе с тем полагал и слабостью и недостатком этого времени.
3. Использование традиций народного творчества. Автор расценивает и одобряет это как оригинальность творчества Хатаи: «В любом случае Хатаи, основываясь на основных феодальных классических нормах, появляется на сцене в качестве первого азербайджанского тюркского поэта, уделявшего в этот период несколько большее место элементам народной литературы».
Б.Чобанзаде считал, что склонность к народной литературе достаточно сильна и в любовных газелях Хатаи. Особое подчеркивание Б.Чобанзаде тюркства в использованном в отношении Шаха Исмаила Хатаи выражения «первый азербайджанский тюркский поэт» неслучайно.
Хотя он проанализировал Хатаи как поэта, прекрасно знал его политическую сущность, обустройство империи, опирающееся на огузско-тюркскую идентичность в контексте феодально-политических традиций эпохи. Б.Чобанзаде было известно, что поэтическое творчество Хатаи было гораздо большим и отличным явлением, чем художественное творчество.
Хатаи своими стихами, основывающимися на национальные традиции, не только сыграл исключительную роль в обретении народности письменной литературой, но и вместе с тем, своими стихами создал величественное государство Сефевидов.
В этом контексте Б.Чобанзаде прекрасно понимал причины, направившие Хатаи на традиции национальной поэзии. Ученому было известно, что огузская поэтическая традиция, на которую опирался Хатаи, была не только литературный явлением, но и живущей в поэзии традицией национальной государственности, и корни этой традиции основывались непосредственно на фольклоре «Огузнаме».
Б.Чобанзаде народность, простоту и ясность поэтического языка Хатаи объясняет его большей связью с народными поэтическими традициями:«Эта простота, у Насими, Хабиби и Физули (особенно в их произведениях, относящихся к газелям), в той или иной степени наглядно видимая, как мы говорили, у Хатаи проявляется в очень явной и категоричной форме, сближающейся с народной литературой, и прошедшая определенную степень развития у Хатаи эта особенность у различных поэтов показывась в разной форме и степени, развившись, наконец, находит свою эволюционную точку развития в творчестве у выдающегося представителя древней азербайджанской тюркской литературы Вагифа. То, что в творчестве Хатаи это свойство не имеет случайную или подражательную сущность, действительно является отражением живого языка и народной литературы, ясно и в данном выше нами подробном виде анализа языка».
*****
В фольклористическом и филологическом творчестве Б.Чобанзаде моментом, обращающим на себя внимание, является его подход к тюркской фольклорной фактуре в сравнительном контексте. Он всегда (как в контексте жанра национального фольклора, так и в контексте фольклора тюркских народов) в сравнительной форме уделяет внимание вариациям и показывает, наряду с поэтической сущностью фольклорных текстов при вариантизации, и выражение самобытности народного сознания.
Автор пишет:«Наконец, третий вид нашей литературы (автор подразумевает литературу после дворцовой и религиозной литературы) является истинной народной литературой.»
Интересным моментом, обращающим внимания на себя в подходе автора, является взятие им фольклорного сознания вместе с лингвистическим фактором.
Язык в подходе Б.Чобанзаде, с одной стороны, является средством выражения, с другой стороны, поэтической памяти, с третьей же стороны фактором управления фольклорными процессами.
Б. Чобанзаде в образце крымских татар разъясняет важную черту фольклорного исполнения. Согласно ученому, фольклор, передаваясь из поколения в поколение, хотя и несет устойчивые структуры в себе, в такой же степени является динамичным явлением. Это проявляет себя в фольклорном исполнении более наглядно. Автор полагал, что этот динамизм происходит за счет высокой функциональности механизма вариантизации.
Б.Чобанзаде пишет: «Как известно, на свадьбах-соберунах песни-турку обеих сторон в одинаковой степени приемлемы. Даже музыканты могут петь одну и ту же песню либо на южном диалекте, либо на северном, в зависимости от того, являются ли слушатели с северянами или южанами…»
Исследования показывают, что научные взгляды Б.Чобанзаде о фольклоре, и в частности фольклоре тюркских народов, сохранили свою актуальность и после его смерти.
Хотя Б.Чобанзаде в тюркологии профильно больше известен был как лингвист, его лингвистический подход не оставался лишь в лингвистических рамках. К каждому лингвистическому явлению он подходил комплексно, изучал его во взаимосвязи с другими парадигмами национального сознания.
То, что ученый как творческая личность, являлся профессиональным этнографом, фольклористом, литературоведом, связано с этим фактором.
Самая характерная черта фольклористических изысканий автора заключается в приведении им каждого обладающего национальной традицией фольклорного факта в общетюркскую фольклорную плоскость. Составляющая важную часть в творчестве видного тюрколога Б.Чобанзаде фольклористическая деятельность представляет собой показатель его знания богатой устной литературы тюркских народов и интереса к нему.
В 1928 году против Бекира Чобан-заде развернулась клеветническая кампания в крымской и бакинской печати. Ученого обвиняли в пантюркизме, «буржуазном национализме». Его арестовали 28 января 1937 года в Кисловодске, обвинили в участии в деятельности «Милли Фирка», пантюркистском движении, в 1920—1937 годах, участии в националистических и пантюркистских организациях. 12 сентября, 1937 г. его приговорили к смертной казни. Знаменитый ученый был казнён 13 октября 1937 года.
По материалам Казахского Национального Университета им. Аль-Фараби
Follow @AzerHistory*Все фото и изображения в материалах принадлежат их законным владельцам.
Традиции новруза, о которых надо знать — интересные подробности
Весенний праздник Новруз издревле был насыщен различными обрядами и традициями, полными символического смысла. Передаваясь из поколения в поколение, этот праздник дошел до наших дней.
Прихода Новруза мы ждем с особым трепетом. С этим праздником азербайджанцы издревле связывали надежды на счастье и перемены. Например, в двух километрах от города Гёйчай, в селении Шехадет, есть дерево, к которому в последний «чершенбе» старого года страдающие различными болезнями люди приходят с надеждой на выздоровление.
С Новрузом связано много древних обычаев. Например, есть такой — чтобы установить момент окончания старого года, в Азербайджане кладут крашеное яйцо на зеркало, и когда яйцо начнет качаться, значит, пришел Новруз — новый год. Существует еще один, дошедший из глубины веков, обычай — «Встреча Солнца». Молодежь разводит костры и веселится до рассвета, ашуги поют песни, проводятся народные игры.
Оказывается, в старину Новруз в Азербайджане именовали праздником «Туран» и отмечали 7 дней.
30 сентября 2009 года Новруз был включен ЮНЕСКО в Репрезентативный список нематериального культурного наследия человечества.
СЛОВО ЭКСПЕРТАМ
Интересные подробности, о которых знают не все
Малахат Фараджева, доктор философии в области истории, директор Государственного Историко-этнографического заповедника «Гала»:
— Так уж устроено человеческое общество, что каждая народность имела присущие только ей памятные дни и исторические воспоминания, которые оживлялись праздниками и имели особый смысл и значимость.
Известный этнограф Р.Ф. Итс отмечал, что история народа сохраняется не только в письменных данных, но и в его традициях и обычаях, его представлениях об окружающем мире и верованиях, орудиях труда, пище, одежде и жилище, в памятниках древности, которые встречаются на могильных полях и местах древних поселений, в легендах и эпических сказаниях, т. е. во всем комплексе культуры, созданном данным этносом и отличающем его от других.
Некоторые из этих обычаев и традиций, пройдя испытание временем, с тем же чувством гордости и радости продолжают сохраняться и в наши дни. Одним из самых радостных праздников, перешагнувших через границы веков и торжественно отмечаемых у нас в Азербайджане, является Новруз.
Это торжество весны охватывает географические ареалы с Восточного Туркестана до Балкан, его также празднуют многие арабские и тюркские народы, отмечают в Афганистане и Иране. Празднование Новруза было связано с приходом весны, и у многих народностей мира он отмечается по-своему. К ритуалам и обрядам праздника относятся разжигание костров, облачение в новую одежду, перепрыгивание через огонь и воду, опрыскивание водой, окрашивание яиц, выращивание «сямяни» и приготовление сладостей.
Новруз на фарси означает «новый день».
Этот день отмечался тюрками по календарю из созвездий, изображающих животных, с древних времен. Отмечу, что этот календарь пришел к нам из 220 г. до н.э. от азиатских хуннов. У зороастрийцев празднование Новруза также имело важное значение. Этот праздник весны в религиозной трактовке объяснялся победой Ахурамазды над Ахриманом.
Страбон в своем труде «География», излагая информацию о государстве Мидия, отмечал, что браки обычно заключали в день равноденствия, в праздник Новруз. Перед бракосочетанием жених сначала должен был съесть мозг верблюда и яблоко, и только после этого молодые вступали в брак.
Празднование Новруза корнями уходит в глубокую древность. Первое письменное упоминание об этом празднике относится к 505-у году. Среди первоисточников, дающих информацию о Новрузе, «Авеста» занимает особое место. В «Авесте» Новруз считался священным праздником весны и плодородия. Иногда его связывали также и с праздником посева.
Одной из традиций, связанных с Новрузом, является обязательное участие всех членов семьи в вечернем торжестве. Считалось, что если человек не смог принять в нем участие, то в течение 7 лет, скитаясь по миру, не сможет праздновать Новруз с семьей.
Во время праздника на столе были национальные блюда и печеное: фесели, гатлама, плов, шекербура, пахлава и др. На середину стола обязательно ставили сямяни — проращенную пшеницу, которая являлась символом весны и плодородия. Вокруг сямяни зажигались свечи по количеству и на имя каждого члена семьи. Свечи не задували, а ждали, чтобы они догорели сами до конца. По поверьям, горящая свеча указывала на жизненный путь каждого члена семьи.
Интересно, что в этот день за столом не разрешалось сидеть на углу. Согласно преданиям, в этот вечер души умерших собирались как раз в углу стола…
К этому празднику люди готовились заранее, с самого начала марта. Убирали дворы и дома, окрашивали известью стволы деревьев, чтобы войти в новый год чистыми. Одевали новую одежду, приобретали что-то новое в дом. Согласно поверью, сохранившемуся на протяжении веков, как встретишь новый год, так и проведешь его до следующего Новруза.
В день праздника на стол, согласно традициям, ставят 7 составляющих. Первая составляющая — вода, это символ чистоты. Вторая — зеркало. Оно необходимо как символ очищения от негатива. Смотрясь в него, люди загадывают, чтобы быть подальше от лжи и зависти. Третья — сямяни. Проросшая пшеница символизирует пробуждение природы. Четвертая — рыба, которая символизирует проворность и гибкость. Пятая — это яблоко, дающее приятный аромат. Шестая — халва. И седьмая — на стол в чашке кладут золото, что означает символ богатства.
Одним из интересных обычаев Новруз, о котором немногие знают, было опускание пояса в дымоход. Раньше на крышах домов в бакинских селах имелись дымоходы, сложенные из камней. В один из праздничных вечеров влюбленные молодые парни опускали свои пояса в эти дымоходы. На кончик пояса завязывали носовой платок. Девушка и ее родители сразу понимали намек. Если они были согласны, то платок развязывали и завязывали на запястье девушки. Если были не согласны с помолвкой молодых, то платок заполняли сладостями и сухофруктами с праздничного стола, привязывали к опущенному поясу и возвращали обратно.
Характерной особенностью праздника Новруз также являлась церемония примирения поссорившихся. Согласно обычаям, обиженные посылали друг другу праздничные гостинцы и таким образом мирились.
Также обязательным в праздник Новруз считалось нести подарки невесте. Эта церемония проводилась с особой торжественностью. Количество хонча определялось социальным положением празднующей семьи. На подносах собирали красиво уложенные национальные сладости шекербуру, пахлаву, гогал, ювелирные украшения и предметы одежды.
Новруз, глубоко уходящий корнями в далекое прошлое, четко и ясно показывает этногенетические особенности нашего народа. Этот праздник до сих пор с трепетным ожиданием и большой радостью широко отмечается в Азербайджане как конец зимы и прихода весны. Новруз байрамы, приносящий новую жизнь, радующий сердца, украшающий наши города и села и пробуждающий природу, является у азербайджанского народа самым любимым праздником.
Торжество природы
Являющийся одним из самых любимых праздников азербайджанского народа Новруз представляет собой широкую систему сформированных временем обычаев, традиций, ритуалов, обрядов и церемоний.
По словам ведущего научного сотрудника Института археологии и этнографии Национальной академии наук (НАНА), доктора философии по истории, этнографа Таира Шахбазова, в ряду праздничных мероприятий важную роль играет празднование чершенбе (вторников), имеющих общие и отличительные характеристики, в зависимости от регионов Азербайджана.
«Эти вторники, отмеченные как Su, Od, Yel (külək) və Torpaq (Yer) çərşənbələri, в зависимости от различных регионов Азербайджана, именуются и как «Əzəl çərşənbə» (или «Sular novruzu», «Kiçik çərşənbə», «Yalançı çərşənbə», «Toz çərşənbə»), «Xəbərçi çərşənbə» (или же «Müjdəverən», «Müjdəçi», «Muştuluqlu», «Külə», «Kül»), «Yelli çərşənbə» (или же «Küləkli çərşənbə», «Külək oyadan çərşənbə», Gül çərşənbə», «Ata-baba çərşənbəsi», «Ata-baba günü», «Qara çərşənbə»), «İlaxır çərşənbə» (или «Yer çərşənbəsi», «Axır çərşənbə», «Böyük çərşənbə). Согласно поверьям, процесс оживления, пробуждение, начавшийся приблизительно за месяц, завершается именно в этот «İlaxır çərşənbə».
В то время, как существуют разные мнения об истории Новруза, общее мнение таково, что Новруз не связан ни с мифологическими фигурами, ни с какой-либо религией или идеологией, он является чисто праздником природы. В разные времена именуемый, как «Xızır günü», «Azər bayramı», «Hörmüzd bayramı», «Fərfərdin bayramı», «Baharçəşn», Yeni gün bayramı», «Ərgənəkon bayramı», «Qurtuluş bayramı» и т.д., Новруз совпадает с точным астрономическим событием — переходом солнца в северное полушарие и приходом туда весны», — рассказывает Таир муаллим.
Праздник Новруз как результат многолетних наблюдений людьми природных явлений, время от времени обогащаясь новыми элементами, дошел, по словам этнографа, до того состояния, каким мы его знаем сегодня. Основным атрибутом праздника, несомненно, является костер. Прыгая через костер, люди освобождаются от неудач и болезней старого года и очищаются.
Такую же функцию выполняет и вода. В этот день утром идут к проточной воде, прыгают через нее, приговаривая «пусть мои беды уйдут вместе с водой». После этого набирали в сосуды чистую, праздничную воду, приносили домой, окропляли дом и двор, и их также обновляли.
Новруз, символизирующий солнце и тепло, предвещает людям счастье, здоровье, процветание и изобилие…
Удивительные факты
Как рассказывает заместитель президента Центра национальной кулинарии, пищевой технолог Джейран Аскерова, история Новруза насчитывает более 2500 лет, и многие обряды, конечно, изменились, забылись или не дошли до нас. В первую очередь, этот праздник приурочен к пробуждению природы, поэтому главным его символом является сямяни с красной лентой — символом праздника. В зависимости от того, как взойдет сямяни, делают вывод о том, каким будет год, — урожайным или нет.
Новруз считается женским праздником. Так получалось, что к этому празднику женщины беременели. Обычно беременная женщина на начальной стадии хочет чего-то необычного, сладкого, и потому, по одной из версий, на праздник начала весны начали печь особые сладости. Например, шекербура, по словам Джейран ханум, готовится в форме полумесяца, напоминая также форму живота беременной женщины на 4-5 месяце беременности.
«Испокон веков на животе беременной женщины писали специальные молитвы — дуа, и те узоры, которые мы наносим на шекербура, это — руны. Это научно доказанный факт — есть такая руна»Алгыш» (оберег), которая рисовалась на животе беременной женщине, чтоб Бог оберегал ее. А впоследствии эти узоры стали переноситься на шекербуру. Форма пахлавы же — это символ женского начала. Что касается гогала, то он символизирует солнце. Наши предки испокон веков были огнепоклонниками», — рассказывает Джейран Аскерова.
Интересный факт, о котором, наверняка, не все знают. Оказывается, на Новруз не принято готовить мясо крупного рогатого скота. Дело в том, что весной у скота как раз начинается стадия размножения, и в этот период резать его нельзя. Поэтому на праздничном столе, по традиции, на столе присутствуют блюда из рыбы (символ достатка) и курицы.
Традиции Новруза связаны с различными мистическими ритуалами. Один из них — гадание. Обычно в последний вторник перед Новрузом девушки гадают. Джейран ханум рассказала об интересном способе гадания — «Дузлу кекя» (соленый хлеб). Девушка сама должна испечь его и съесть вечером. При этом нельзя пить воду. Считается, что человек, который подаст ей воду во сне, и является ее суженым…
Напоследок отметим, что ожидание Новруза всегда приносит не меньше радости, чем сам праздник. Осталось всего несколько дней до прихода настоящей весны. И придет она с солнцем, теплом, музыкой, солнечной пахлавой и улыбками.
С наступающим Новрузом вас!
Тамилла Мамедова
Заметили ошибку в тексте? Выберите текст и сообщите нам, нажав Ctrl Enter на клавиатуре